Сладкая горечь слез - [55]

— Чтобы отпугнуть его?

— Вот именно!

Я вздрогнула, голова дернулась назад, мучительно борясь с агрессией расчески.

— Но, мам, — ой! — почему его нужно отпугивать? Мы просто друзья!

— Друзья? Между мальчиком и девочкой не бывает дружбы. Кроме того, не стоит забывать, кто он и кто ты. И надо помнить, что люди могут подумать обо всем этом. Того и гляди пойдут слухи, что ты дружишь с мальчишкой. А вдобавок мальчишка этот — суннит. Его мать нас ненавидит. Что бы мы с твоим отцом ни думали, она никогда не одобрит брак своего сына с тобой.

— Мам! Я не собираюсь за него замуж!

— Успокойся! Ты вообще не соображаешь, чего хочешь! Ты всего лишь ребенок и не понимаешь, как устроен мир! А твой отец?! Да и он не лучше! Ведет себя как дитя малое.

Я наблюдала в зеркале, как она бормочет, разговаривая сама с собой; радовалась, что расческа наконец отложена в сторону и мама мягко перебирает мои волосы, укладывая пряди. Закончив, она опустила ладони мне на плечи, наклонилась, обнимая — нежно, но крепко.

— Взгляни на себя, Дина. — Она помедлила, внимательно изучая мое лицо, погладила по щеке, коснулась шеи. — Ты выросла и стала женщиной. У меня на глазах. Ты больше не ребенок.

— Но ты только что утверждала обратное.

— Да. Женщина, которая все еще ребенок. Подумай, Дина. Подумай, кто ты. И кем хочешь стать. Вы с ним не можете остаться просто друзьями. С мальчиком, одно имя которого защищает все, с чем мы не согласны. Рано или поздно ты выйдешь замуж, Иншалла[95]. Что ты скажешь мужу — что дружишь с другим мужчиной? Нет, это невозможно. И так не должно быть. Мужчины и женщины не могут дружить. Бас.

Она сказала «бас». Довольно.

А что отец? Вечером, закончив с прической, я зашла к нему пожелать спокойной ночи.

— Мне нравится этот мальчик, твой друг Умар, — сказал он. — Он благородный человек.

— Да, — согласилась я, вспоминая, что говорила мама.

— Твоя мама огорчена?

— Да, Абу. Просто вне себя от ярости.

Но вскоре выяснилось, что мамина ярость пропала зря. Когда на следующий день я поднялась на террасу, Умара нигде не было видно. И на следующий. И еще много недель.

Абу, который продолжал проводить время на террасе, — видимо, отбывая наказание за непростительную ошибку, — заметил:

— Похоже, твоя мама была не права. Я все же сумел отпугнуть его.

Отставив чашку с чаем, я опустилась на стул, который совсем недавно занимал Умар, и тихонько заплакала.

— Почему он на меня рассердился, Абу?

— С чего ты так решила?

— А почему он избегает меня?

— Возможно, это к лучшему, Дина, — задумчиво проговорил Абу. — Наверное, его матери удалось убедить его в том, что не получилось у твоей мамы. В том, что ваша дружба пустая блажь. Что она все равно прекратится со временем. И лучше сейчас, пока не стало слишком поздно.

— Слишком поздно?

— Да, ты ведь почти взрослая. Юная женщина. Будь разумна, Бети. Похоже, именно это пытается делать Умар.

— И это говоришь ты, Абу?

— Это тайна — только между нами. Может, это единственная практичная косточка во мне — твоя мама и не догадывается о ней. Дело в том, Дина, что вы с Умаром больше не дети. Мама права. Вы делитесь друг с другом не фруктами, а стихами. Пришло время расставаться с детством, прежде чем на смену сломанным костям не пришли разбитые сердца. Видимо, Умар достаточно мудр, чтобы понимать это. Последуй его примеру.

Вскоре я перестала украдкой высматривать Умара. Научилась читать в одиночестве. Но с поэзией дела обстояли не так просто. Стихами необходимо делиться. Читать их вслух. И это ушло из моей жизни. Только в Мухаррам я читала вслух — ноха, ритмические строки о жертве и трагедии. Их нельзя перевести на другой язык, ибо они — голос сердца и веры.

Прошел год. Я сидела на террасе с книгой, когда рядом появился отец, а следом за ним — Умар.

— Посмотри, кого я обнаружил у наших дверей, Дина. Старый приятель пришел к тебе в гости.

Я прекрасно помню, что читала в тот момент. «Убить пересмешника» Харпер Ли.

— Присаживайся, Умар. — Отец переводил взгляд с моего изменившегося лица на лицо Умара и все никак не садился рядом. Затем, вместо того чтобы отправить меня за чаем, предложил: — Пойду-ка я приготовлю нам чай.

— Что читаешь? — спросил Умар, когда папа ушел, и я молча продемонстрировала обложку книги, а сама уставилась на крышу соседнего дома. — Не хочешь разговаривать со мной, Дина Со Стены?

— А зачем мне это?

— Ты сердишься.

Я молчала.

— Что ж, я не виню тебя.

Я не отвечала, гадая, что привело его сюда сегодня и почему он так внезапно исчез год назад.

Долго гадать не пришлось.

— Я уезжаю, Дина.

Я не выдержала и посмотрела на него. Но только на секунду. Впрочем, вполне достаточно, чтобы заметить, как он изменился: легкая тень на лице — это пробивающаяся щетина, скулы резко очерчены, выражение лица жестче.

— Ты не спросишь куда?

Я лишь передернула плечами.

— В Америку, учиться. Но я не мог уехать, не попрощавшись.

— Когда человек прекращает здороваться, не вижу причин прощаться, — бросила я, не отводя взгляда от соседской крыши.

— Почему ты не смотришь на меня, Дина?

Я нехотя повернулась, посмотрела прямо в его глаза.

То, что я увидела, объяснило все: и почему он пропал, и почему пришел прощаться. Каждая женщина должна хотя бы раз в жизни пережить такой взгляд, обращенный к ней. Страсть, которую невозможно скрыть; любовь, которая не просто чувство, ибо она все изменяет и, как в стихах, что он читал мне, растворяет — как жертва, как дар. Я вспыхнула, и осознание случившегося пронизало все мое существо, каждую клеточку тела. Я любима. И в этой любви я ощутила красоту — свою собственную, неосознаваемую вплоть до нынешнего момента; и это новое понимание внезапно пробудило во мне осознание красоты мира вокруг. И не нужно было никаких слов.