Сладкая горечь слез - [57]

Он мимоходом нежно погладил ее по щеке, ослепительно улыбнулся — и она расцвела улыбкой в ответ.

— А где твоя мама, Джо?

— В Сан-Диего.

— Так она вернулась домой?

— Да.

— И…

— Вышла замуж. Моего отца зовут Джейк. Он работал у Тодда Роджерса.

Дина, обернувшись, пристально посмотрела на меня. Потом, кивнув, словно согласившись с чем-то, вернулась к работе — нарезала ломтиками бананы и яблоки, раскладывала их на тарелке, перемежая чем-то лиловым и коричневым.

— Она была слишком юна для замужества. Она счастлива?

— Да.

— У тебя есть младшие братья и сестры?

— Брат, Крис.

Интересно, расслышала ли она напряженные нотки в моем голосе? Сейчас я не была уверена, что имею право утаивать подробности насчет Криса, — в отличие от беседы с Садигом, где никакие сомнения меня не мучили. Но, что бы она ни расслышала, Дина не задала больше вопросов.

Удивительно, но спустя всего несколько минут стол буквально ломился от еды. Фрукты, аккуратные треугольные сэндвичи с мясом, тоненько нарезанными помидорами, сдобренные какой-то зеленой пастой, — мятное чатни[101], пояснила Дина — с обрезанной корочкой, как мама делала для Криса, страшного привереды. Нечто вроде бобового соуса — Дина сказала, это называется ноли. И карри с рисом.

Дина с Умаром одновременно поглядели на часы.

— Пора, — сказала она и обратилась ко мне: — Прости, мы выйдем на минутку, Джо. Время поста закончилось, но мы с Умаром хотели бы сначала произнести молитвы. После ужина мы будем слишком сытыми и ленивыми. Чувствуй себя как дома. Если проголодалась, не жди нас. Мы ненадолго.

Они поднялись наверх, а я вернулась в гостиную — рассмотреть фотографии на камине. Юный Садиг, со знакомым мне мрачным выражением лица. Пара его же фото — думаю, это точно он — маленький веселый мальчишка. На одном снимке он стоит у стены, над которой свисают ветви дерева, усыпанные маленькими темно-лиловыми плодами. Фотографии девочки — очевидно, дочери Дины, — разного возраста, отмечающие превращение из ребенка в женщину. Счастливую смеющуюся женщину с глазами, лучащимися радостью, — полная противоположность Садигу. Я прислушалась, ожидая звуков молитвы, — но нет, тишина. Я знала, как выглядит ритуал, совершаемый сейчас Диной и Умаром. И вновь вспомнила о том, что привело меня сюда, о невероятности моих подозрений. Но тем не менее я здесь. Действуя инстинктивно, не догадываясь, к чему это приведет, если окажется, что я права.

Первым спустился Умар, через несколько минут — Дина. Все вместе мы сели за стол. Дина предложила тарелку с фруктами сначала мне, потом Умару.

— Это такая традиция — заканчивать дневной пост финиками. Вот эти мои любимые, — и показала на коричневый плод, — они растут здесь, в Калифорнии. Сладкие, как шоколад. Будь внимательна, они с косточкой.

Я наблюдала, как они поднесли финики ко рту, что-то пошептали, прежде чем откусить. Очень торжественно сделали по глотку воды. А потом мы ужинали, молча передавая друг другу блюда. Я съела больше всех. Через некоторое время Дина отодвинулась от стола и обратилась к Умару:

— Сможешь сходить в магазин?

— Конечно.

— Смотри не пожалей потом. Список очень длинный. Я составила меню на послезавтра.

Умар улыбнулся:

— Ты говорила с Сабой?

— Ага.

— И как? Она назвала имя несчастного, которого приведет в этом году?

— Нет, она ведет себя очень таинственно.

— Хм. А как сегодняшние занятия? Кто-нибудь явился на урок в восемь утра?

— Представь себе, да. — И добавила, для меня: — Я преподаю в УКЛА[102]. Из-за Умара пришлось ввязаться в академический процесс. Саба пошла в старшую школу, а я вернулась к учебе. Стала бакалавром и продолжаю учиться. Сейчас преподаю на кафедре женских исследований. Рассказываю о жизни женщин Южной Азии, об исламской культуре и обычаях. А что твой день? — повернулась она к мужу.

— Как обычно. Куча бумаг, которые нужно привести в порядок. После занятий устроил разбирательство, выслушал стандартный набор объяснений от тех, кто не уложился в срок. С каждым годом они становятся все изобретательнее, надо сказать.

Дина расхохоталась.

— Умар — профессор, самый настоящий, не просто лектор вроде меня. Занимается русской литературой.

— Все из-за нее! — Обвиняющий палец Умара указал на жену. — Я приехал в Штаты изучать инженерное дело, как все правильные пакистанские студенты начала 1960-х. Но ее литературные привязанности, которыми она долбила меня еще в детстве, когда мы жили по соседству… (Я кивнула, давая понять, что в курсе.) Так вот, они сбили меня с пути истинного. На менее прибыльный, но приносящий гораздо больше удовлетворения.

Умар подхватил с блюда еще один финик, напоследок, поднялся и принялся убирать тарелки со стола.

— Постой, не надо, — остановила его Дина. — Я приберу, Джо мне поможет.

Я торопливо подскочила, собрала грязную посуду, сложила тарелки в посудомойку.

Дина суетилась рядом, накрывая пленкой блюда с остатками еды.

— Мы с Умаром еще поклюем вечерком. В Пакистане обычно после ифтар бывает плотный ужин. Но мы стараемся соблюдать диету.

Потом Дина приготовила чай. На этот раз она поставила чашку и для себя. Мы устроились в гостиной; я дождаться не могла продолжения истории. Она ведь наверняка отправила Умара в магазин, чтобы спокойно закончить рассказ.