Сквозь страх - [164]

— Вот я и подумал, — продолжал Анвар, — а не приказал ли царь Иван Грозный своим стряпчим сделать такой же ход, как и я сделал. А? Ведь он обладал бесовским злохитрием, облачаясь порой в одежду смиренного черноризца.

— Да, Иван Васильевич такой человек, что любой фокус мог выкинуть, — произнес Митька таким тоном, как будто говорил о своем старом знакомом.

— Эта мысль давно меня мучит. — Молодой купец снова энергично начал ходить по комнате туда-сюда. — Ведь он мог, скажем, изменить указательные стрелы, которые тянулись от Казанского кремля в разные стороны города, а одну из них — оставить. Именно там, по подлинной указательной стрелке, возможно, мы с отцом и нашли ценности.

«А ты, милейший Анварчик, повторяешь мою гипотезу», — хотел было сказать Сабадырев, но промолчал, подумав, что тот, возможно, еще раньше об этом думал, а он Митька, лишь подтвердил его мысли. Стоп, а чего же это он говорит, что указательные стрелы шли от Казанского кремля, а не от башни Сююмбеки? Что, он оговорился или проговорился? А впрочем, разве существенно, откуда идут стрелы, важно ведь то место, в которое они, как говорится, упираются. Нет-нет, стой. Это не совсем так. Если стрелы-указатели тянутся от башни Сююмбеки под определенными углами, которые обозначены градусами, то есть цифрами, то это ж в корне меняет дело. Тогда, забравшись на эту башню с подзорной трубой и глядя в нее под нужным углом на землю, можно довольно точно определить место, где зарыты ценности. И Митька решил узнать: откуда в действительности исходят указатели.

— Послушай, Анварчик, мне пришла идея.

Апанаев выжидательно поглядел на своего помощника и встал.

— Слушаю…

— Если указатели тянутся от шпиля башни Сююмбеки, то ведь очень важное значение для ответа на некоторые важные вопросы имеет возраст этой башни. Скажем, если это внушительное сооружение было построено после смерти царя Ивана IV, то значит, что этот план никак не мог быть им подменен. По крайней мере, время сооружения этой башни достаточно прояснит картину и внесет определенные ограничения в наши версии и сузит поиск. И я бы этим занялся.

Сабадырев замолчал, выжидая, что скажет хозяин дома. Он уже наперед знал, что если Апанаев поддержит его идею — значит, в подлиннике плана поиска сокровищ действительно была изображена башня Сююмбеки, как важнейший ориентир. Если не поддержит, то значит, там было изображено другое строение, естественно, в другом месте.

Хозяин дома кивнул головой и тихо проронил:

— Этот вопрос меня уже занимал, но пока что мне точно не удалось его выяснить, — Анвар снова присел на стул и почесал нос. — Хорошо. Этим вопросом ты тоже займешься. Но после организации подкопа под банк.

Он не стал говорить Митьке, какие исправления им внесены в план на пергаменте. Анвар и сейчас решил не посвящать своего помощника в те важнейшие детали плана, о которых знал только он да его отец. Митьке он будет давать лишь конкретные поручения, через которые общей схемы поиска все равно не узнаешь. Так безопаснее. Верить никому нельзя.

— И все-таки нам нужно бы взглянуть на некоторые бумаги Ивана Грозного. Многие личные бумаги он хранил вместе со своей библиотекой…

— Анварчик, коль ты так капитально занимался поисками казны Казанского ханства, то ты уж, наверное, проверил такой верный барометр, как наличные, вернее, личные ценности царицы Сююмбеки, которые она имела во время пленения ее при взятии Казани. Ведь история всегда верно свидетельствует: правители, цари, шахи, ханы, короли, удельные князья всегда берут при их свержении только часть своих богатств. А остальная, большая часть богатств, обычно бывает добычей тех людей, которые лишают трона. Если же монархи имеют время, возможность, они конечно же прячут свои ценности так, чтобы никто, кроме них и близких, их не нашел. А у царицы Сююмбеки было предостаточно времени, чтобы спрятать казну далеко и глубоко.

Апанаев молча подошел к этажерке, взял книгу в черном кожаном переплете и начал ее листать, поясняя:

— Это сочинения знаменитого Михайлы Ломоносова. Проза… Она подтверждает правильность этих выводов… Критерий, который ты только что назвал. Эта мысль мне тоже приходила в свое время.

Хозяин дома наконец нашел нужную страницу и процитировал:

«Идеи для живописных картин из Российской истории. Пункт 13. Царица Сумбек, по смерти царя казанского Сафагирея, взята из Казани с сыном и с бесчисленным богатством в полон и приведена в Москву к царю Ивану Васильевичу… Царица казанская, упав на колени и прося прощения и милосердия, лицом и слезами чрезвычайную красоту свою возвышает. На сына своего, младенца, лежащего ниц, указывает. За нею ближние ее татаре и служительницы открывают и приносят многочисленные сокровища азиатские. При государе его приближенные».

Апанаев закрыл книгу и проронил:

— Если царица берет с собой в полон столько драгоценностей, хорошо понимая, что их могут отобрать, то уж на черный-то день для своего сына припрятала, надо полагать, львиную долю.

— Да, уж тут сомневаться нечего. Даже если бы она была пленена без драгоценностей, как говорится, голой, как ветка зимней березы, то и тогда это не лишало бы нас надежд на удачный поиск ее драгоценностей: ведь у нее был сын, а уж мать для единственного дитяти готова все сделать. И конечно же она позаботилась о будущем своего сына. Да и не может же царский отпрыск остаться без солидного состояния. Ну, а Ломоносов только подтверждает наши выводы.