Сквозь страх - [157]

Тут Апанаев наконец-то рассказал о самом плане нахождения сокровищ, который был изображен на желтом пергаменте и который увез с собой его отец Бадретдин Апанаев. Сабадырев поначалу притворно, как будто первый раз слышит о нем, спокойно расспрашивал купеческого сынка, но когда услышал, что одну линию, тянувшуюся от башни Сююмбеки, удалось разгадать и вытащить из земли клад — десять фунтов золотых монет Булгарского государства и около одного фунта жемчуга и золотых украшений, анархист тотчас растерял все свое благодушие.

— Кто нашел? Когда нашел?

Апанаев, не торопясь, коротко ответил:

— Мы с отцом отыскали. В прошлом году.

— Где?

— На берегу Казанки.

Сабадырев начал лихорадочно припоминать, куда тянулись линии-стрелки с самой вершины башни Сююмбеки. Ну конечно! Одна стрелка тянулась к берегу реки, где рядышком был изображен мост через Казанку. Ему тогда показалось, что мост зачем-то пририсовали сравнительно недавно. Видимо, это сделали Апанаевы для ориентира, когда разрыли этот клад. Ведь тогда-то моста этого не было. Митька тут же вспомнил, что одна из стрел-указателей тянулась почти к самому подножию башни Сююмбеки. И он весь напрягся от нахлынувшего волнения. Почему-то именно эта стрелка его вдруг сильно задела за живое, будто к нему прикоснулась после долгой разлуки любимая женщина. А другие стреловидные указатели, тянувшиеся к озеру Кабан, о которых он вспомнил, почему-то не вызывали никаких эмоций.

— Ты чего, Митенька, взволновался, вспотел, будто жених перед венчанием? — Апанаев начал листать с равнодушным видом какую-то старую книгу с арабской вязью, красный кожаный переплет которой местами стерся до картона. — Можно подумать, что ты был знаком с этим планом нахождения ханского золота и что тебя вроде как опередили, а?

«Вот дьявол, будто мысли читает, — испуганно подумал Сабадырев. — Эдак можно и влипнуть. С ним нельзя расслабляться ни на минуту. На то он и Апанаев. Волк рождает волка, а не овцу».

— Ну, не расстраивайся, — чуть шутливым тоном продолжал Анвар, — есть еще и для тебя клад. И ты еще поищешь часть ханской казны.

Если бы в эту минуту Апанаев потребовал объяснения его странной реакции, Митька бы ничего толком не сказал, настолько он был расстроен. И эмиссар Махно поспешил увести разговор в исторические дебри. Хотя в эту минуту его терзал, как жестокий приступ мигрени, до темноты в глазах, один вопрос: а не остались ли от ханских сокровищ рожки да ножки? Может, вообще все уже откопали и все их дальнейшие потуги в кладоискательстве будут напоминать поиски прошлогоднего снега? Вполне ведь возможно, что Апанаевым достались остатки от казны.

— Выходит, план спрятанных сокровищ достался племяннику казанской царицы Сююмбеки, а не Шах-Али и его наследникам? — Сабадырев выпрямил спину и замер, будто аршин проглотил. — Как же это случилось? — Еще не успел Апанаев и рта раскрыть, как Митька подбросил еще один вопрос: — А может, в этом загадочном пергаменте зашифрована вовсе не казна Казанского ханства времен царицы Сююмбеки, а, скажем, казна Булгарского государства? Наверняка уж Иван Грозный, как опытный охотник, перекрывший все водные пути: Волгу, Каму, Казанку, дороги и лесные тропы, поживился богатой добычей — ханским золотом. А то, что вы с отцом откопали, скорее всего, знаменует случайность: это золото было зарыто булгарскими царями. Ведь монеты-то отчеканены именно в Булгарском государстве.

Апанаев закрыл книгу и положил ее обратно на этажерку, возвышавшуюся чуть ли не до потолка, сплошь уставленную ровными рядами книг.

— В этом моем доме мне всегда хорошо работалось. Приходили дельные мысли. Вот часть самых необходимых книг и перетащил сюда. — Апанаев достал другую книгу, изданную на французском языке, и сделал в ней закладку. — Так вот, Митюша, именно эти вопросы, которые ты мне задал, мучили меня здесь, в этом доме. И я искал довольно долго на них ответы. Кое-что прояснил. Но остались еще и белые пятна. Этим как раз ты и займешься. Именно это я и хотел тебе поручить. Сам-то не успеваю: дел невпроворот. — Хозяин дома встал со стула, как будто для большей значимости произносимых слов, и с видом глубокого философа и историка продолжил речь: — Сразу же оговорюсь: моя точка зрения не истина в последней инстанций, поэтому, как в обычной научной дискуссии, ты можешь меня опровергать, желательно аргументированно, высказывать свои суждения. Только тогда мы максимально приблизимся к истине. Идет?

Сабадырев кивнул: «Играет, змей, в демократию. Небось, готов свою позицию отстаивать зубами. Хотя, может быть, он искренен сейчас, потому что все, в чем я не буду согласен с ним, этот купчик заставит меня проверять самому. Значит, не очень-то мне надо выпрыгивать из штанов, а то могу сам себя, как унтер-офицерская вдова, высечь, да еще, в отличие от нее, по голому месту».

А Апанаев тем временем излагал свою позицию так: загадочный план — это своеобразная шифровка местонахождения казны именно Казанского ханства. Сокровища этого государства Ивану Грозному не достались. Иначе бы об этом говорилось в Никоновской летописи или царственной книге. Ни слова не говорится о захвате казны и в толстой, как три кирпича, Степенной книге Ивана Грозного, где дается его подробное жизнеописание. Хотя там освещаются и все заслуги Ивана IV при присоединении к Руси Казанского и Астраханского ханств. В упоминаемых трофеях не значится казна Казанского ханства. Нигде нет намека на этот счет и в переписке Ивана Грозного с князем Андреем Курбским и с другими лицами.