Сквозь пласты времени. Очерки о прошлом города Иванова - [30]
С того времени до наших дней сохранилось, пожалуй, название лишь одной улицы — Московской.
Он внес немалые перемены в сложившуюся топонимику села. Быстро развивалась промышленность. Соответственно усиливалось влияние фабрикантов на все стороны жизни села, а затем и города. В результате появились улицы: Куваевская, Грачевская, Гарелинская; переулки: Витовский, Зубковский, Кокушинский, Напалковский… Вместе с тем городская дума, где в основном вершили дела те же фабриканты, не забывала выразить свои верноподданнические чувства царствующему дому Романовых. Отсюда улицы по имени русских императоров и императриц: Александровская, Николаевская, Екатерининская, Елизаветинская.
Активно вмешалось в процесс наименований и переименований духовенство. Десятки улиц и переулков получили названия по близлежащим церквам, часовням, по религиозным праздникам. Это Благовещенская, Введенская, Вознесенская, Покровская, Рождественская, Свято-Духовская, Сретенская, Троицкая, Часовенная и многие другие. Цель при этом ставилась вполне определенная: усилить влияние религии на ивановцев, «погрязших в мирских делах».
Ни одна, подчеркиваю — ни одна дореволюционная ивановская улица не носила имени кого-либо из отечественных писателей, ученых, художников, композиторов, полководцев. Как будто не было в России Ломоносова и Пушкина, Гоголя и Лермонтова, Глинки и Мусоргского, Венецианова и Крамского, Суворова и Кутузова. Зато «увековечивались» порой такие «именитые» люди из местных, как Чекрижев и Чихачев, о которых знать сейчас никто не знает, да и знать не хочет.
Дело доходило до курьезов. В 1899 году широко отмечалось столетие со дня рождения великого поэта земли русской — А. С. Пушкина. В том же году «отцы города» произвели массовое переименование ивановских улиц. Но ни одной из них не дали имени поэта. Зато вспомнили некоего Пономарева и дали его фамилию улице, которая впоследствии стала одной из главных городских магистралей (ул. Богдана Хмельницкого).
Довольно часто, однако, городская дума действовала по принципу «нечего мудрить». Когда появлялась новая улица, ее сплошь и рядом для начала так и нарекали — Новая. Это случилось, например, с нынешней улицей Жарова. Но вот рядышком возникла еще одна. Чего тут думать? Пусть будет «Новая Задняя».
Существовала Дмитриевская улица. Продолжение ее, только что застроенное, окрестили Ново-Дмитриевской. Подобным же образом возникли Ново-Проводная, Воробьевская Задняя, Хуторовская Задняя, Ильинская Задняя, Соковская Задняя, Боголюбовская Малая.
Принцип «нечего мудрить» вызвал к жизни и номерную систему. Потому-то вслед за Бессоновской первой появились вторая и третья. В городе насчитывались две Ново-Дмитриевских, столько же Воробьевских, три Троицких (возможно, вспомнили старую пословицу «бог троицу любит»), по четыре Борисовских и Ильинских.
Ну как тут не пожалеть, что этот принцип — «нечего мудрить» — сохранился и до наших дней. Посчитайте, сколько у нас в городе Завокзальных, Березниковских, Деревенских, Земледельческих, Лагерных, всевозможных Линий и Проездов! Думается, подобная стандартизация современному социалистическому городу не к лицу.
Но вернемся в старое Иваново. Уже тогда «номерную систему» считали не лучшей. В результате к началу нынешнего века сложилась любопытная ситуация. Налицо имелась 3-я Кладбищенская улица, а вот первых двух уже не существовало. Исчезли три Борисовских, осталось лишь четвертая. Отсутствовала вторая Ильинская, хотя имелись первая, третья и четвертая.
Как видим, особого порядка в «географии города» не существовало. Она была довольно запутанной. Наряду с новыми названиями продолжали существовать старые. Исчезнув в одной части города, какое-то наименование появлялось вдруг в противоположной. Нелегко, должно быть, приходилось тогда почтальонам. Прочитав на конверте адрес: «Мельничная улица», письмоносец не спешил к адресату, прежде обдумывал: а куда именно надо идти? Ведь Мельничная улица существовала и в посадской части города, и в ивановской.
Названия улиц в пригородах вообще возникали стихийно и никем не контролировались.
Топонимика города менялась постепенно, но непрерывно. К началу XX века в Иванове насчитывалось свыше 120 улиц и переулков. Лишь немногие из них сохранили (или приобрели) народные названия. Это Балаганная, Запрудная, Запольная, Крутицкая, Краснопрудная, Кокуй, Хуторовская, Шуйская, Ярославская; переулки Балаганный, Воробьевский, Кривой, Узкий…
Любопытно, что в результате переименований многие улицы носили двойные и даже тройные имена, причем одно из них часто было народным. Часть Воробьевской (от улицы Багаева до 1-й Межевой), например, называлась еще Старой Конной.
Продолжали существовать, в качестве вторых названий, и такие старинные, как Гришечкин переулок, улицы Большая Круглиха (Крутицкая), Сенная (тогда Пятницкая, ныне ул. Варенцовой).
Порой перемена названия являлась результатом незаметной для глаз, но весьма напряженной борьбы, в которой власти не всегда одерживали победу. Примечателен случай с Екатерининской улицей. Российской императрице (второй) в Иваново-Вознесенске «не повезло». После того, как в конце семидесятых годов прошлого века на улице были высажены молоденькие липки и устроен бульвар, жители стали единодушно называть ее Садовой. «Отцы города» сопротивлялись: «Екатерининская — и точка!» Ивановцы не сдавались: «Садовая — и все тут!» В конце концов власти были вынуждены признать это наименование в качестве второго, так сказать, полуофициального. Но в начале нынешнего века оно стало первым и единственным. Народное название вышло победителем. Упоминание о Екатерине II исчезло с плана города навсегда. Садовой она остается и поныне, радуя ивановцев зеленью столетних лип.
История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Однако любой историк в своих исследованиях обращается к альтернативной истории, когда дает оценку описываемым персонажам или событиям, реконструирует последствия исторических решений, поступков, событий, образующих альтернативу произошедшему в реальности. Тем не менее, всерьез заниматься альтернативной историей рискуют немногие серьезные историки.И все же, отечественная история предлагает богатейший материал для альтернативных исследований, ведь даже само возникновение нашего государства на бедных и холодных равнинах северо-востока Европы, да еще и с центром в ничем не примечательном городке, выглядит результатом невероятного нагромождения случайностей.
Стивен Меллер, известный американский археолог-исследователь, много лет посвятивший изучению археологических памятников и истории Египта, предлагает новый, революционный взгляд на одну из древнейших в мире культур. Книга создана на основе эксклюзивных материалов, полученных автором во время экспедиций в Египет, а также новейших расшифровок древних текстов.© S. Mehler, 2004.
Из этой книги читатель узнает, что реальная жизнь кельтских народов не менее интересна, чем мифы, которыми она обросла. А также о том, что настоящие друиды имели очень мало общего с тем образом, который сложился в массовом сознании, что в кельтских монастырях создавались выдающиеся произведения искусства, что кельты — это не один народ, а немалое число племен, объединенных общим названием, и их потомки живут сейчас в разных странах Европы, говорят на разных, хотя и в чем-то похожих языках и вряд ли ощущают свое родство с прародиной, расположенной на территории современных Австрии, Чехии и Словакии…Книга кельтолога Анны Мурадовой, кандидата филологических наук и научного сотрудника Института языкознания РАН, основана на строгих научных фактах, но при этом читается как приключенческий роман.
В преддверии Курской битвы перед ВВС Красной Армии были поставлены задачи по завоеванию полного господства в воздухе, изгнанию люфтваффе с поля боя и оказанию эффективного содействия наземным войскам в разгроме врага. Итог ожесточенных двухмесячных боев, казалось бы, однозначно свидетельствовал: поставленные перед «сталинскими соколами» цели были достигнуты, небо над Огненной Дугой осталось за советской авиацией. Однако подлинная цена этой победы, соотношение реальных потерь противоборствующих сторон долгое время оставались за рамками официальных исследований.Как дорого обошлась нам победа? Какова роль люфтваффе в срыве попытки Красной Армии окружить орловскую и харьковскую группировки вермахта? Стало ли сражение над Курской дугой переломным моментом в ходе воздушного противостояния на советско-германском фронте? На эти и на многие другие вопросы вы найдете ответы на страницах этой книги.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Издание завершает публикацию всех важнейших зарубежных материалов XVII в. о восстании С. Разина, остававшихся еще не опубликованными. (Первый выпуск — «Записки иностранцев о восстании С. Разина». Л., «Наука», 1968). В сборник вошли: брошюра о восстании, изданная в Лондоне в начале 1671 г., диссертация о Разине, защищенная и изданная в Германии в 1674 г., отклики на восстание западноевропейской прессы 1670–1671 гг. и записки Кемпфера о персидском походе Разина.Материалы комментированы и сопровождены источниковедческими статьями.Издание рассчитано на широкий круг читателей: учителей, студентов аспирантов, научных работников.