Скорпионы в собственном соку - [6]
– Мне жаль, сеньор. Я не практикую бокс с психопатами.
Он задумался, пораженный. Он медлил с ответом. Я попал в самую точку.
Из багрового он стал серым, и что-то вроде кровавой пены – или это было вино – выступило у него на губах. Он снял пальто с таким неистовством и неуклюжестью, что на какое-то время запутался в нем. Это был подходящий момент, чтобы запустить ему в череп стоявшей рядом пепельницей из горного хрусталя, но я – кабальеро из Бильбао, а не кабацкий забияка.
– Выходи, козел! Жду тебя здесь, снаружи.
Он вышел с грохотом, остановился посреди тротуара и с яростью бросил пальто на покрытый толстым слоем грязи капот машины, продолжая выкрикивать в мой адрес целую вереницу портовых эпитетов. Я осторожно отвязал Мило, встал и побежал в направлении уборной, где закрылся на щеколду и попросил братьев Риголития, чтобы они заперли бар на ключ или вызвали полицию. Ведь вдобавок в эту злосчастную, с какой стороны ни посмотреть, ночь я забыл дома мобильный телефон, красивую безделушку в форме арумбайского фетиша из «Отломанного уха».[30]
Я покинул свой бастион только полчаса спустя – как же мерзко пахло внутри! – когда наконец меня убедили в том, что этот пещерный житель заснул, как бревно, прислонившись к стене.
Я никак не мог представить себе, что это злополучное, но одновременно мимолетное путешествие явится прелюдией моих тесных отношений с Антончу Астигаррагой – так звали воплощение капитана Хаддока, – что вскоре я узнаю его странную и ужасную историю и что в настоящее время окажусь в столь тревожном положении.
4
«Здесь кончается жизнь и начинается выживание», – говорил Пак, надоедливый персонаж старого фильма Бернардо Бертолуччи «Перед революцией», повторяя слова Сиэттла, краснокожего вождя-златоуста. И так я почувствовал себя на следующий день, сделав попытку увидеться с доном Леонардо, моим отцом, в «Ла-Бильбаине», и еще хуже – прочитав его жестокое послание.
Дома я узнал, что после напряженного спора с доньей Ремедиос, моей безумной матерью, он решил провести ночь в клубе, порог которого я вознамерился переступить в то серое утро.
Как я и предполагал, аннулирование банковской карточки было его рук делом. Он не в первый раз перекрывал мне кран, и не в первый раз мне удавалось снова открыть его сыновней лестью и напрасными обещаниями, но в данной ситуации у меня возникло дурное предчувствие. Эпифанио и Блас, угодливые помощники швейцаров, дежурившие по утрам в «Ла-Бильбаине» – два самых настоящих персонажа «Замка» Кафки или, если посмотреть с другой стороны, братьев Альварес Кинтеро,[31] – чувствовали себя неловко, выливая на меня кувшин холодной воды с минимальной видимостью приличий.
– Нам очень жаль, сеньор Франсиско Хавьер. Сеньор ваш отец оставил нам точные указания: не дать вам войти.
– Строгий запрет, дон Франсиско Хавьер.
– Мы искренне огорчены.
– Я сказал бы даже больше: мы глубочайшим образом подавлены.
– Но я ведь тоже член…
– Ай! Боюсь, что уже нет. Дон Леонардо в срочном порядке исключил вас и вашего уважаемого брата Хосеми.
– Также и вашего очаровательного брата Хосеми.
– Это большое бедствие, и мы чувствуем его, как свое собственное.
– Это пощечина, которую мы хотели бы принять на свои щеки.
– Сеньор ваш отец велел нам также вручить вам лично в руки это конверт.
– Конверт, предназначенный только для ваших глаз, дон Франсиско Хавьер.
– Хорошо, но… я не могу войти даже на минутку? Я хочу только спросить его…
– Нет, нет, нет, невозможно, дон Франсиско Хавьер; не заставляйте нас страдать еще мучительней, просим вас.
– Не разрывайте нам сердце еще больше, умоляем вас.
– Дон Франсиско Хавьер, прежде чем покинуть нас, если б вы были так добры и зашли в английский бар через дверь, что выходит на улицу, чтобы заплатить по маленькому счету в двадцать пять тысяч песет, который числится там за вами…
– Двадцать пять тысяч песет, которые вы должны клубу, дон Франсиско Хавьер.
– Конечно. Я пойду к банкомату снять деньги и сразу же вернусь.
– Ага.
– Ясно.
– Вы всегда можете распоряжаться нами, мы ждем ваших приказаний, дон Франсиско Хавьер…
– Днем и ночью, как только вам захочется поручить нам что-нибудь…
Я повернулся к ним спиной и представил себе подлые улыбки, какими обменялись эти два приторных шизофреника. Я стремительно ушел оттуда прочь и так и не нашел потом времени вернуться.
Папа зашел слишком далеко в своем мстительном настроении и лишил моего идиота-брата и меня приюта в нашей любимой «Бильбаине», клубе в английском стиле для благородных господ высокого происхождения, который придерживается замечательного принципа не допускать женщин в состав членов. Лишить нас доступа к благам этого дворянского оазиса среди бурных песков плебса – это было уже слишком.
У меня не было сил открыть подозрительный конверт до тех пор, пока я немного не утешился после публичного оскорбления при помощи полдюжины проверенных Устриц и полбутылки «Вейгарадес», моего «настольного» «Альбариньо»,[32] в баре «Фернандо», всю жизнь простоявшем на Пласа Нуэва, – ах, эта моя врожденная любовь к устрицам! Я заплатил за аперитив благодаря тысяче песет, которые одолжил из тощего кошелька Касильды, нашей верной служанки. Как говорит Джозеф Конрад, невзгоды делают хороших людей плохими, что уж говорить о нас, тех, что и раньше не занимались тем, что бросали крошки голубям в парке…
«Трактат о похмелье», по словам самого автора, своего рода «руководство по выживанию для тех, кто пьет сверх всякой меры». Очень занимательная и веселая книга, где с «научной» точки зрения рассматривается огромное многообразие всех видов и подвидов похмелья, а также даются «практические» советы, как с ним бороться.
Хуан Бас профессиональный киносценарист. Работал с журналами «Плейбой» и «Пентхауз», там же опубликовал свои первые рассказы. В 1999 г. выходит его первая книга «Тайные страницы истории», а в 2000 г. вторая, «Таверна Трех Обезьян», тут же замеченная испанской критикой; в том же году книга переводится на португальский, немецкий, французский.«Таверна Трех Обезьян (и другие рассказы о покере)» – это четырнадцать новелл, совершенно разных по жанру (мистика, готический ужас, эсперпенто, фантастика, детектив, эротика, вестерн, т.д.), но объединенных одним общим «действующим лицом» – покером.
Молодая женщина, искусствовед, специалист по алтайским наскальным росписям, приезжает в начале 1970-х годов из СССР в Израиль, не зная ни языка, ни еврейской культуры. Как ей удастся стать фактической хозяйкой известной антикварной галереи и знатоком яффского Блошиного рынка? Кем окажется художник, чьи картины попали к ней случайно? Как это будет связано с той частью ее семейной и даже собственной биографии, которую героиню заставили забыть еще в раннем детстве? Чем закончатся ее любовные драмы? Как разгадываются детективные загадки романа и как понимать его мистическую часть, основанную на некоторых направлениях иудаизма? На все эти вопросы вы сумеете найти ответы, только дочитав книгу.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.