Скоро пойдет снег - [17]

Вскоре после нашей первой встречи мой парень спросил, люблю ли я смотреть кино. Я кивнула, и он пообещал в следующий раз принести мне кое-что. Во время лекции на следующей неделе он передал мне пластиковый пакет, обращаясь с ним так осторожно, словно внутри лежал дорогой подарок. Я заглянула внутрь и увидела DVD-диски. В основном там лежали боевики и несколько мелодрам. Не классика, не самые новые, но и не совсем старые. Я поблагодарила, но, по правде говоря, такие фильмы меня мало привлекали и я не знала, что с этим добром делать. Но все-таки положила в сумку, да так и забыла о них. Примерно через неделю я вернула их хозяину, не просмотрев ни одного. Мой парень спросил: «Понравилось?», и я, увидев его лицо, зачем-то соврала, что понравилось.

Примерно через год после знакомства он пригласил меня в довольно известный ресторан с французской кухней. Он рассказывал о нем, захлебываясь от восторга, и говорил, что, когда начнет зарабатывать настоящие деньги, будет ходить туда каждый день. Я купила новое платье, взяла выходной на работе и начала собираться. Когда я причесывалась, мне пришло сообщение. Сначала я не поняла, от кого оно, решив, что это ошибка или номер не тот, потом сообразила, что это один из посетителей ресторана. За смену их проходило передо мной немало и, как правило, мне удавалось поладить с каждым. Они уходили, и я о них тут же забывала. Я вела себя чуть иначе, в зависимости от того, что требовалось, слегка меняя выражение лица или позу, как модель перед фотографом, выставлявшим свет под определенным углом. Если клиент хотел поговорить, я включалась в беседу. Я спокойно выслушивала его, ненавязчиво подталкивая к выбору нужного блюда, давая простые ответы. Если клиент хотел, чтобы его оставили в покое, я сохраняла спокойствие и делала все быстро. Собирая со стола грязную посуду, я старалась делать это так, словно исполняю некую церемонию, а вовсе не убираю со стола. Так человеку легче, иначе он будет мучиться, что вот кто-то вынужден за ним убирать. Я вспомнила этого клиента. Он обычно приходил рано, когда ресторан только открывался, садился всегда в углу, чтобы видеть весь зал. И он неизменно приходил один. Не очень-то ему было комфортно. Видно, что хочет поговорить. Кажется, намекал, что занимается бизнесом и небезуспешно. Больше ничего не вспоминалось.

Когда мы встретились возле французского ресторана, я увидела, что мой парень, как и я, приоделся: белая рубашка, темные брюки, ну совсем как мы на работе. Зашли внутрь. Нам выдали меню. Мой сокурсник начал просматривать карту вин, а я подумала, что профиль у него, как на рекламе дорогих часов. Наверное, для него этот вечер уже удался. Он совершил романтический поступок, и не важно, что нам подадут. Само приглашение – это подарок, жест, сдвигающий нас поближе, как метла сдвигает два камня на тропинке в парке. В каком-то смысле я, наверное, тоже должна была чувствовать себя счастливой. Я заказала какое-то неправильное блюдо, а когда мой спутник спросил, как мне здешняя еда, я не стала говорить, что считаю неправильным создавать блюда с таким вкусом, что уже не поймешь, еда ли это вообще. Я понимала, что от меня ждут восторгов, по крайней мере, следовало показать, что я довольна. Придется постараться, и тогда я действительно буду рада, а эти мысли уйдут. Принесли десерт. Что-то вроде фламбе[7]. Мы сломали корочку меренги ложками, и внутри пирожное оказалось таким приторно сладким, что меня немедленно потянуло в сон. Я мельком подумала, что лучше всего, когда ты желанна, даже если тебя к нему не тянет, даже если тебе не особенно нравится тот, кого влечет к тебе. Я не смогла вспомнить, откуда у меня появились эти мысли.

Остаток семестра прошел по знакомой схеме. Плавала, занималась вместе со своим парнем в библиотеке. Ходила на занятия. Сестра работала в деревенской больнице, а когда она заехала в гости, мы отправились в Чайнатаун и занялись тем же, чем занимались в школе: съели острые пельмени в ресторанчике на узкой, мощенной булыжником улочке, посмотрели старый фильм о боевых искусствах в прохладном темном кинотеатре, накупили дешевых леденцов в соседнем магазине. Я продолжала работать в ресторане, аккуратно накрывала столы, готовила зал. Если появлялся тот самый посетитель и садился за один из моих столиков, принимала заказ, болтала с ним ни о чем. Никто из нас не упоминал сообщения, которые он мне отправлял время от времени. И все же, мы оба помнили об этом. Однажды я взяла отпуск на подготовку к экзаменам, и он написал, что давно не видел меня, и спросил, все ли у меня нормально. В другой раз написал о своем разводе и маленьком сыне, с которым однажды заходил в ресторан, мимоходом помянул жену, китаянку, по его словам, которую я никогда не видела. Сказал, что недавно начал рисовать, но результаты пока скромные. Я отметила, что он ждет похвалы, или хотя бы надежды на признание. Тут же вспомнила, что однажды мы коротко поговорили об искусстве, литературе или кино, наверное, я сказала, что учусь на филологическом факультете. Я спросила менеджера, кто мог дать ему мой телефон. Менеджер посмотрел на меня, как на сумасшедшую, и сказал, что я работаю усердно, хозяева ценят меня, никому бы и в голову не пришло давать клиентам мой телефон. Странно. В конце концов, о наших разговорах знали только мы двое, никого это не касалось, но самым важным для меня была возможность делать вид, что вообще ничего особенного не происходит.