Скопус-2 - [44]
Твоего, между прочим, согласья дожидается.
Или меня возьми… потею здесь…
(теперь заводится он)
Не-Умеющий-Спросить
Ну ты-то не изображай страдальца.
Кстати, каждый раз забываю спросить:
Где, собственно, твое место
На этой застывшей картинке?
(Указывает на помост, где застыли трое.)
Неизвестный
А то непонятно.
На картинке, положим, меня нет, но она ведь
Не сама по себе.
Кто-то должен вас всех по местам рассадить?
Не-Умеющий-Спросить
(иронически)
Значит, ангельского чина?
Неизвестный
(прощает)
Тон твой неуместен, но сейчас это неважно.
Можешь считать меня импресарио, если тебе так легче.
Время поджимает…
(Бой часов.)
Неизвестный
(спешит и уже не слишком заботится о связности — главное, не давать собеседнику передышки!)
Требуется минимальное усилие.
Минимальное! А ему жалко расстараться для общего дела,
Мирового значения, между прочим, дело!
(В зал.)
В прошлом году на нас большое впечатление
Японцы произвели.
Вот, говорю, гляди, какой люди путь проделали.
Тридцать шесть часов, нон-стоп над полюсом.
Все, чтобы с нами вместе, в едином порыве… а ты?
Проходную репризу вставил, а он возьми и сломайся.
Устыдился, умилился — и паинькой к столу.
Одно плохо: каждый раз приходится что-то другое
Пробовать — быстро иммунитет появляется.
(Справляется в блокноте.)
Ты на них, на них посмотри!
(Указывает на помост.)
Какие они бледные, полупрозрачные.
Вместо того, чтобы раскраснеться,
Чтобы возбуждение, предчувствие…
Посмотри, посмотри, у них и крови-то в венах
Фактически не осталось.
(He-Умеющий-Спросить пытается отвернуться.)
Нет, нет, не отворачивайся!
Я кому говорю, не отворачивайся!
(Импровизирует.)
Загляни в глаза своим жертвам, загляни в их вены и артерии…
Духа… жизни лишены… друг за друга…
Гм-м-м в ответе…
Мир есть узкий мост… Доскою…
В срок… в тот мост…
(Заглядывает в блокнот.)
Ага, вот она! Беда ближнего твоего!
Она рядом, беда ближнего твоего, а ты стоишь
Дезертиром-чистоплюем и только о своем удовольствии думаешь.
Братья и просто люди обескровлены,
А ты свое «я» тетешькаешь, сволочь!
Часы бьют быстрее прежнего. Не-Умеющий-Спросить кажется растерянным, даже побледнел — морбидный оборот, который приняла беседа, ему явно не по душе. Зрители тоже не в лучшем виде — день был тяжелый. Катарсис близится.
Не-Умеющий-Спросить
Н-ет, нет, я никого не хочу…
Чтобы кто-то из-за меня… Я ведь не насовсем,
Только на один год. Передышку. Сейчас… на перепутье…
Депрессия… я потом вернусь!
Неизвестный
(в зал)
Кажется, проняло. Согласен, грубо так
На мнительность давить, но, с другой стороны,
Ждать больше невозможно — до захода солнца
Двадцать минут.
Не-Умеющий-Спросить
(постепенно воодушевляясь)
Нет, я не бросаю их, просто нам всем, понимаешь,
Нам всем
Так будет лучше.
Когда ничего не ясно, когда туман,
То надо хранить молчание. Ждать.
Если все равно внутри пустота, то следует пропустить ход.
Недаром говорили наши мудрецы:
Лишь тот, кто молчит — внимает;
Лишь тот, кто внимает… сейчас, сейчас, я вспомню.
Неизвестный
(ласково)
Давай, милый, давай, но только
Не напрягайся чрезмерно, не перегори.
В конце концов никто не просит тебя быть гением.
Главное — добрая воля.
(В зал.)
Поначалу я и сам от этой игры
В изрядное возбуждение приходил.
Упорство партнера, перелом, долгожданная, понимаете ли, победа.
Но с годами привыкаешь — рутина.
Не-Умеющий-Спросить
(он в трансе)
Взять годичный отпуск,
Ни по какому поводу не высказывать мнения.
Да что там не высказывать — не иметь его!
Не распугивать сумерки души звуками собственного голоса.
Не пытаться затопить ослепительную неясность
Нескончаемым потоком слов.
Замолчать и прислушаться! Прислушаться к ветру и тишине.
Неизвестный
Хотел бы я знать, почему кандидаты в молчальники
Всегда так многословны?
He-Умеющий-Спросить
(не слышит)
Прислушаться и услышать!
Тогда не будет такой пустоты,
И на следующий год снова сможем…
Помнишь, как сказано?
Неизвестный
(с живейшим интересом)
Где, где, любезнейший?
(В зал.)
С ними главное — не давить сверх меры.
Чуть отпустить поводок — и что надо сами сделают.
И ведь обожает рассуждать, хлебом его не корми,
Но обязательно сначала должен…
He-Умеющий-Спросить
(еще более воодушевляясь)
Сказано:
«Тому же, кто не умеет спросить, — отвори!»
Ты понимаешь? Отвори!
Именно ему, молчащему, будет дано войти! Мы имеем здесь
Намек на важность
Медитативного внимания тишине.
Неизвестный
Ну, слава Богу!
Я ж говорил: стоит только немного постараться,
И какой-нибудь намек обязательно выплывет.
(В зал.)
Это случай верный. Сейчас будет кончено.
Не-Умеющий-Спросить
(внезапный прорыв декламационной стихии и катарсис)
Ну, а еще я прозреваю связь
С бокалом Илии. Там тоже
Дверь открывают. Так что, может быть,
Как раз сейчас, когда излили ярость
Враги, народы, дети. Когда все
Ревет и стонет. Словом, в этот год,
Год воплей, мегафонов…
(Неизвестному)
Ты со мной?
Неизвестный
(он тем временем закрывает блокнот и застегивает планшетку)
С тобой, с тобой, я ведь и сам, братишка,
Так думаю.
(Застывшим на помосте.)
Вы, господа! Прошу внимания!
Наш друг уже сотрудничает:
Разогревается, парит мыслью, связь прозревает.
Пока не совсем ясно, с какой стороны приземлится,
Но похоже, что тебе
(кивает Мудрому)
придется передвинуться.
Ничего страшного, побудешь еще разок He-Умеющим-Спросить.
Известный автор «гариков» Игорь Губерман и художник Александр Окунь уже давно работают в творческом тандеме. Теперь из-под их пера вышла совершенно необыкновенная книга – описать Израиль так, как описывают его эти авторы, прежде не удавалось, пожалуй, никому. Чем-то их труд неуловимо напоминает «Всемирную историю в изложении "Сатирикона"», только всемирность здесь сведена к конкретной точке в плане географии и конкретному народу в плане антропологии. История, аврамическне религии, экономика, легенды, байки, анекдоты, война, искусство – все перемешано здесь во взрывной микс.
Новая книга бесподобных гариков и самоироничной прозы знаменитого остроумца и мудреца Игоря Губермана!«Сегодня утром я, как всегда, потерял очки, а пока искал их – начисто забыл, зачем они мне срочно понадобились. И я тогда решил о старости подробно написать, поскольку это хоть и мерзкое, но дьявольски интересное состояние...»С иронией и юмором, с неизменной «фирменной» интонацией Губерман дает советы, как жить, когда приходит она – старость. Причем советы эти хороши не только для «ровесников» автора, которым вроде бы посвящена книга, но и для молодежи.
В сборник Игоря Губермана вошли "Гарики на каждый день", "Гарики из Атлантиды", "Камерные гарики", "Сибирский дневник", "Московский дневник", "Пожилые записки".
"…Я ведь двигался по жизни, перемещаясь не только во времени и пространстве. Странствуя по миру, я довольно много посмотрел - не менее, быть может, чем Дарвин, видавший виды. Так и родилось название. Внезапно очень захотелось написать что-нибудь вязкое, медлительное и раздумчивое, с настырной искренностью рассказать о своих мелких душевных шевелениях, вывернуть личность наизнанку и слегка ее проветрить. Ибо давно пора…".
«Гарики» – четверостишия о жизни и о людях, придуманные однажды поэтом, писателем и просто интересным человеком Игорем Губерманом. Они долго ходили по стране, передаваемые из уст в уста, почти как народное творчество, пока не превратились в книги… В эту вошли – циклы «Камерные гарики», «Московский дневник» и «Сибирский дневник».Также здесь вы найдете «Прогулки вокруг барака» – разрозненные записки о жизни в советском заключении.
Данное издание предлагает читателю избранную коллекцию знаменитых на весь мир гариков. В книгу вошли произведения из всех существующих на сегодняшний день циклов (в том числе из неопубликованного «Десятого дневника»), расположенных в хронологическом порядке.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Библиотека-Алия. 1977 Перевел с английского Г. Геренштейн Редактор И. Глозман Художник Л. Ларский כל הזכויות שמורות לספרית־עליה ת.ד. 7422, ירושלים היוצאת לאור בסיוע: האגודה לחקר תפוצות ישראל, ירושלים וקרן זכרון למען תרבות יהודית, ניו־יורק.
ЭЛИ ВИЗЕЛЬ — родился в 1928 году в Сигете, Румыния. Пишет в основном по-французски. Получил еврейское религиозное образование. Юношей испытал ужасы концлагерей Освенцим, Биркенау и Бухенвальд. После Второй мировой войны несколько лет жил в Париже, где закончил Сорбонну, затем переехал в Нью-Йорк.Большинство произведений Э.Визеля связаны с темой Катастрофы европейского еврейства («И мир молчал», 1956; «Рассвет», 1961; «День», 1961; «Спустя поколение», 1970), воспринимаемой им как страшная и незабываемая мистерия.
В этой маленькой антологии собраны произведения и отрывки из произведений Василия Гроссмана, в которых еврейская тема выступает на первый план или же является главной, определяющей. Главы, в которых находятся выбранные нами отрывки, приведены полностью, без сокращений. В московской ежедневной газете на идише «Эйникайт» («Единство»), которая была закрыта в 1948 году, в двух номерах (за 25.11 и 2.12.1943 г.) был опубликован отрывок из очерка «Украина без евреев». В конце стояло «Продолжение следует», но продолжения почему-то не последовало… Мы даем обратный перевод этой публикации, т. к.