Скопус-2 - [21]

Шрифт
Интервал

Жизнь, и яснее теперь
Тут, на земном небосклоне,
Вижу ее без потерь.
Радуюсь чистому кругу
Неотменимых забот,
Радуюсь книге и другу,
Нынче-то — наперечет!
Сказка покажется былью
Нам на крутом вираже,
Но исторической пылью
Что-то покрылось уже.
Вечно лишь то, что не вечно,
То, что у нас под рукой.
Вот — начинается вечер
И остается со мной.

«Половина третьего. Зима…»

Половина третьего. Зима.
День недолог и недолог путь.
Безнадежно ровные дома
Силятся хотя бы не уснуть.
День на сновидение похож
И на ужас чистого листа.
Вижу — все окутавшая ложь
Паром вылетает изо рта.
Воздух стынет. Все запрещено.
Скулы и дыхание свело.
На заиндевевшее окно
Крестиков узором намело.
Ничего не видно. Ну и пусть.
Слишком много в мире этом чувств.
Господи, какая благодать —
Не смотреть, не думать, не дышать.

1987

«Видите, какому бездомовью…»

Видите, какому бездомовью
Отдаем и жизни, и сердца!
Ничего не выстрадать любовью,
Ничему не верить до конца.
Господи, от края и до края
Над страною нашей власть Твоя
Милуя, без гнева, не карая,
Правишь Ты пределом бытия.
Год за годом, пламенем палимы,
Пламенем гордыни и тщеты,
Ничего Тебе не принесли мы,
Кроме беспредельной нищеты.

1987

«Меня застрелят на границе…»

Меня застрелят на границе,
Границе неба и земли,
Душа всполохнутою птицей
Растает в северной дали.
А тело в смертное оденут,
И в землю колышек вобьют,
Но не пойму, куда же денут
Последних несколько минут,
Когда, друг друга узнавая,
Соединятся на крови
Земля горячая, живая
И дар божественной любви.
То будет час перед рассветом.
Погаснет на небе звезда,
Путеводящая на этом
На белом свете, и тогда —
Тогда в какое-то мгновенье
Меня коснется благодать,
И тайной горечи движенье,
Что ничего не досказать.

1984

«Когда заслышу русскую речь…»

Когда заслышу русскую речь,
То даже не оглянусь.
Чего страшиться и что беречь —
Безмолвия не боюсь.
Востоко-запад, Иерусалим,
Нагроможденье скал,
Времен, наречий, — зато над ним
Небо — чего и ждал.
Сосредоточенно углубясь
В историю, ищешь свет
Иных времен и меж ними связь,
И видишь, что связи нет.
Совсем забуду родной язык,
Его корней торжество.
Пустыне нужен звериный рык
И более ничего.
Твердыня каменная древней,
Прочнее и царств земных,
И Божий Глас высоко над ней
До времени не затих.
А там, на западе, меркнет свет,
Что в полдень сводил с ума.
Как хищник лапами, следом в след
Приходит с востока тьма.

1989

Встреча

Откуда бы это — привязчивое наважденье —
Цветные блики, и запах свеч, и каминный чад…
В наше-то время какое может быть пенье,
И плач младенца, и никто не придет назад.
Все что-то не помню… была какая-то встреча,
Нешумный круг… нет, это завтра, потом,
                              потом…
Вот мы и собрались, скажу, здравствуйте,
                          добрый вечер,
Страшный Суд отложен, да мы его подождем.
Еще подождем друзей, подождем любимых,
Нелюбимых тоже, любящих нас, родных,
Еще умерших, еще путешествующих,
                        невозвратимых,
Имена же Ты, Господи, знаешь их.
И никто из нас не придет назад, никогда
                             ниоткуда
Никуда не вернется, потому что некуда, потому
                               что нет
Дальнего берега, и разве что чудо,
И мы увидим нездешний, ушедший свет.
А мы соберемся здесь, нет, Господне Имя
Нас соберет, и тогда-то мы воспоем —
Славься, славься, небесный Иерусалиме,
Господен свет и последний дом.

1989

Гали-Дана Зингер

Как лорд Байрон, z"l[13], вставший на сторону палестинских беженцев, поздравил себя по телефону в праздник Суккот Подражание Адель Кильке

Хайям, гример и краб
гуммиарабик зуммер
растянуто стозево лае
тогда скажите живший дважды умер но не
                     увидел Иерушалаим.
Так умирает раб.
Заткнись. Неверно перейдя дорогу
я не в ладах с полицией родной.
Двойная жизнь и смерти не одной
И не одна — то корчит недотрогу.
Никто не скажет умирает раб
Никто не скажет даже живший дважды
И вытиравший ноги у порога
не знавший жажды умерший от жажды
Омар твой между прочим был араб
вне времени есть время для этрога
все умерли неверность умерла и верность
и не жившие не разу
но ты такую подцепил заразу
что потерял умеренность и скверно-
и-словием растягиваешь фразу
на две свои бессмертнейшие жизни
и каждая из них в своей отчизне.
На личности переходящий сразу
ты сам таков. Так умирает раб.
Перечисляешь мирт лулав этрог и ива
иива жадная до слез твоих струя
прощанье не ко времени струя
на пять дней опоздавшее сопливо
звучит свое последнее иива.
Так умирает раб.
Арба кебаб рубаб.
В расизме рифмы столь неприхотливы
когда волнуются желтеющие ивы
гуммиарабик стелется за мной
вот я улитка с ухом за спиной
русизмы тянут за собою кущи
переносной диаспоры носилки
передвижная выставка мощей
когда бы не евреем был Кащей
он отразил бы нам момент текущий
в котором нету щей и мало гущи
и до смешного много овощей
патриотизм как водится квасной
и нос диаспоры переносной.
Все то что за тобой тебя не против
как ухо выросло ответив на гудок
встречающий тебя на повороте
с тремя ушами разными Видок
приписывает к золотушной роте
паломников где каждый не ходок
но в то же время не жилец
на деле
ты сам из тех из них из той артели
где умирают вне своей постели
и подневольной смертью увенчать
пытаются бессмертия печать.

Рекламы

Физиологические очерки


Еще от автора Игорь Миронович Губерман
Путеводитель по стране сионских мудрецов

Известный автор «гариков» Игорь Губерман и художник Александр Окунь уже давно работают в творческом тандеме. Теперь из-под их пера вышла совершенно необыкновенная книга – описать Израиль так, как описывают его эти авторы, прежде не удавалось, пожалуй, никому. Чем-то их труд неуловимо напоминает «Всемирную историю в изложении "Сатирикона"», только всемирность здесь сведена к конкретной точке в плане географии и конкретному народу в плане антропологии. История, аврамическне религии, экономика, легенды, байки, анекдоты, война, искусство – все перемешано здесь во взрывной микс.


Искусство стареть

Новая книга бесподобных гариков и самоироничной прозы знаменитого остроумца и мудреца Игоря Губермана!«Сегодня утром я, как всегда, потерял очки, а пока искал их – начисто забыл, зачем они мне срочно понадобились. И я тогда решил о старости подробно написать, поскольку это хоть и мерзкое, но дьявольски интересное состояние...»С иронией и юмором, с неизменной «фирменной» интонацией Губерман дает советы, как жить, когда приходит она – старость. Причем советы эти хороши не только для «ровесников» автора, которым вроде бы посвящена книга, но и для молодежи.


Гарики

В сборник Игоря Губермана вошли "Гарики на каждый день", "Гарики из Атлантиды", "Камерные гарики", "Сибирский дневник", "Московский дневник", "Пожилые записки".


Книга странствий

 "…Я ведь двигался по жизни, перемещаясь не только во времени и пространстве. Странствуя по миру, я довольно много посмотрел - не менее, быть может, чем Дарвин, видавший виды. Так и родилось название. Внезапно очень захотелось написать что-нибудь вязкое, медлительное и раздумчивое, с настырной искренностью рассказать о своих мелких душевных шевелениях, вывернуть личность наизнанку и слегка ее проветрить. Ибо давно пора…".


Камерные гарики. Прогулки вокруг барака

«Гарики» – четверостишия о жизни и о людях, придуманные однажды поэтом, писателем и просто интересным человеком Игорем Губерманом. Они долго ходили по стране, передаваемые из уст в уста, почти как народное творчество, пока не превратились в книги… В эту вошли – циклы «Камерные гарики», «Московский дневник» и «Сибирский дневник».Также здесь вы найдете «Прогулки вокруг барака» – разрозненные записки о жизни в советском заключении.


Гарики из гариков

Данное издание предлагает читателю избранную коллекцию знаменитых на весь мир гариков. В книгу вошли произведения из всех существующих на сегодняшний день циклов (в том числе из неопубликованного «Десятого дневника»), расположенных в хронологическом порядке.


Рекомендуем почитать
Сорок тысяч

Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.


Зверь выходит на берег

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Голубь с зеленым горошком

«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.


Мать

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Танки

Дорогой читатель! Вы держите в руках книгу, в основу которой лег одноименный художественный фильм «ТАНКИ». Эта кинокартина приурочена к 120 -летию со дня рождения выдающегося конструктора Михаила Ильича Кошкина и посвящена создателям танка Т-34. Фильм снят по мотивам реальных событий. Он рассказывает о секретном пробеге в 1940 году Михаила Кошкина к Сталину в Москву на прототипах танка для утверждения и запуска в серию опытных образцов боевой машины. Той самой легендарной «тридцатьчетверки», на которой мир был спасен от фашистских захватчиков! В этой книге вы сможете прочитать не только вымышленную киноисторию, но и узнать, как все было в действительности.


Фридрих и змеиное счастье

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.



Наверно это сон

Библиотека-Алия. 1977 Перевел с английского Г. Геренштейн Редактор И. Глозман Художник Л. Ларский כל הזכויות שמורות לספרית־עליה ת.ד. 7422, ירושלים היוצאת לאור בסיוע: האגודה לחקר תפוצות ישראל, ירושלים וקרן זכרון למען תרבות יהודית, ניו־יורק.


Легенды нашего времени

ЭЛИ ВИЗЕЛЬ — родился в 1928 году в Сигете, Румыния. Пишет в основном по-французски. Получил еврейское религиозное образование. Юношей испытал ужасы концлагерей Освенцим, Биркенау и Бухенвальд. После Второй мировой войны несколько лет жил в Париже, где закончил Сорбонну, затем переехал в Нью-Йорк.Большинство произведений Э.Визеля связаны с темой Катастрофы европейского еврейства («И мир молчал», 1956; «Рассвет», 1961; «День», 1961; «Спустя поколение», 1970), воспринимаемой им как страшная и незабываемая мистерия.


На еврейские темы

В этой маленькой антологии собраны произведения и отрывки из произведений Василия Гроссмана, в которых еврейская тема выступает на первый план или же является главной, определяющей. Главы, в которых находятся выбранные нами отрывки, приведены полностью, без сокращений. В московской ежедневной газете на идише «Эйникайт» («Единство»), которая была закрыта в 1948 году, в двух номерах (за 25.11 и 2.12.1943 г.) был опубликован отрывок из очерка «Украина без евреев». В конце стояло «Продолжение следует», но продолжения почему-то не последовало… Мы даем обратный перевод этой публикации, т. к.