Сколько золота в этих холмах - [28]
Над ними Сэм ударяет ногой по прикроватной лестнице. Ма понижает голос, прижимается лбом ко лбу Люси.
– Не то оружие, с которым играет твоя сестра. Пойми меня, девочка Люси. Сэм… она другая. Ни чжидао[34]. На первом месте всегда семья. Приглядывай за ней.
Словно Люси когда-либо нуждалась в этом напоминании. Ее глаза автоматически следят за Сэм, когда та выходит из дома в красном платье, которое золотит ее загорелую кожу. Все глаза следят за Сэм. Хотя они держатся за руки, когда, пересекши ручей, идут по главной улице, взгляды, минуя Люси, прилепляются прямо к Сэм.
Что такого есть в Сэм? Люси давно изучает сестру, пытается увидеть то, что видят в ней посторонние. Смелые глаза, оглядывающие все вокруг, руки и ноги в постоянном движении. Сэм вся – само движение, она словно дикое животное. Люди смотрят на Сэм ради одного только удовольствия увидеть, какой след останется от ее фигуры в траве.
Школа похожа на неприветливый белый маяк. Но сначала нужно пересечь простор школьного двора, а там нет никакого укрытия, кроме мертвого дуба. С его голых веток смотрят мигающие глаза маленьких мальчиков, мальчишки постарше смотрят снизу, прислонившись к столу. И в траве среди извилин тянущихся теней дерева сидят группки девочек. Их глаза блестят ярче, чем у других.
Шаги Люси становятся все короче, все медленнее, она словно может исчезнуть в высокой траве, как кролик. Остальные, все они шахтерские дети, одеты в выцветший ситец и бумажную ткань в клетку. Хорошие платья ма – высокая мода. Люси отпускает руку Сэм, складывает руки на богатой вышивке на груди. «Не сутулься, – говорит ма. – Не молчи». Сколько раз Люси видела, как ма вскрывает молчание своим голосом?
– Доброе утро, – говорит Люси.
Но Люси не ма. Несколько пар глаз моргают без всякого любопытства. Какой-то мальчишка на дереве смеется.
Одна из девочек выходит вперед. Другие следуют за ней, как гусята за гусыней. У первой девочки глаза как бусинки и непослушные рыжие волосы.
– Очень мило, – говорит она, подергивая рукав на платье Люси, а потом на платье Сэм.
Девочки, словно по сигналу, начинают роиться вокруг них, гладят вышивки на их платьях, ленточку в волосах Люси, переговариваются, сколько стоит ярд такой ткани. Вопросы не задаются напрямую Люси, но они легко плавают вокруг нее. Она пытается ответить.
– Это парча. Спасибо. Спасибо, спасибо, – отвечает она даже на те вопросы, которые задаются не из добрых намерений.
Ее голос становится тише. Эти девочки не ждут ее ответов. Им вовсе не нужно, чтобы она что-то говорила. Она прикидывает, как вести себя с ними в будущем, может быть, лучший способ – молчание.
Люси, стиснутая другими девочками, неуверенно улыбается Сэм.
Сэм держится еще несколько мгновений, потом от нетерпения у нее начинает дергаться рот. «Бог с ним, – мысленно молит Люси. – Пусть они делают что хотят». Теперь девочки начинают восторгаться самой Сэм.
– У нее цвет кожи жженого сахара, ты так не думаешь? Не хочешь лизнуть? А посмотри на ее нос. Как у куклы. А эти волосы…
Первая девочка, рыжеволосая, хватает шелковистые, полураспущенные волосы Сэм.
– Миленько, – вполголоса изрекает она, ее собственные волосы – словно курчавый шар вокруг головы. Она подносит косичку Сэм к носу, принюхивается.
Два хлопка один за другим разносятся по двору. Рыжеволосая выпускает волосы Сэм, ее рот по-дурацки открывается. Раз приведенная в действие, Сэм, кажется, не в силах остановиться. Сэм шлепками и выкриками разгоняет всю эту девичью стайку, раздаются крики, похожие на птичьи. Вскоре Сэм остается одна.
– Вы все слишком много говорите, – бормочет Сэм.
Во дворе что-то изменилось. Как вода в первый холодный день года – только что она текла к ним навстречу для приветствия, а теперь начинает замерзать. До какого-то момента у Сэм еще есть шанс извиниться. У Люси тоже. Но язык у Люси вязкий и неловкий.
– Ты идиотка, – говорит она себе под нос. – Ты идиотка, Сэм.
– Это все мои проклятые волосы, – презрительно говорит Сэм и перекидывает их через плечо.
Вперед выходит девочка и плюет. Промахивается. Слюна стекает по сияющей юбке Сэм, оставляя темно-красный след, более темный, чем цвет ткани. Следующая девочка не повторяет ошибки первой. Следующие девочки используют пальцы и ногти.
Школа, похоже, мало отличается от шахты. Издевки, синяки на коже Люси, вес такого множества глаз, устремленных на тебя, давит не меньше, чем темнота в шахте. И даже ту издевку, что Люси слышала в день выплаты жалованья, шахтеры передали своим детям.
Никакой разницы, пока не раздается звонок и они не входят в здание школы.
Кругом такой порядок, что у Люси щемит сердце. Столы, стулья, дощатый пол, грифельная доска, карты – все расположено ровнехонько. Чистая комната – просторная. Ни малейшего намека на пыль, вездесущую на территории. Окна из настоящего стекла в передней части класса сверкают, отчего кажется, будто первые несколько рядов купаются в масле. Дети сидят за столами по двое, оставляя передний и задний ряды незанятыми. Люси и Сэм стоят сзади, пока не входит учитель.
Говорят, что он приехал по длинной трудной тропе с востока. Но его тонкая белая рубашка загрязнилась бы в пути за считаные минуты, а золотые пуговицы потерялись бы или были бы украдены. Его костюм не годится для дороги или шахты, его можно надеть только в этом безукоризненном месте, куда он входит, называя учеников по именам. Девочки, которые плевались и толкались, теперь светятся, глядя на него, сидят, сложив руки. Его отношение к ним изменило их. Он целую минуту тратит на разговор с одним из мальчиков, а тот краснеет от такого внимания. Закончив разговор, учитель отправляет мальчика за свободный стол в первом ряду.
Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).
Сэм Дюшан, сочинитель шпионских романов, вдохновленный бессмертным шедевром Сервантеса, придумывает своего Дон Кихота – пожилого торговца Кишота, настоящего фаната телевидения, влюбленного в телезвезду. Вместе со своим (воображаемым) сыном Санчо Кишот пускается в полное авантюр странствие по Америке, чтобы доказать, что он достоин благосклонности своей возлюбленной. А его создатель, переживающий экзистенциальный кризис среднего возраста, проходит собственные испытания.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.
В основе книги – подлинная история жизни и борьбы деда Луизы Эрдрич. 1953 год. Томас работает сторожем на заводе недалеко от резервации племен. Как председатель Совета индейцев он пытается остановить принятие нового законопроекта, который уже рассматривают в Конгрессе Соединенных Штатов. Если закон будет принят – племя Черепашьей горы прекратит существование и потеряет свои земли.
Нигде не обживаться. Не оставлять следов. Всегда быть в движении. Вот три правила-кита, которым нужно следовать, чтобы обитать в Новых Дебрях. Агнес всего пять, а она уже угасает. Загрязнение в Городе мешает ей дышать. Беа знает: есть лишь один способ спасти ей жизнь – убраться подальше от зараженного воздуха. Единственный нетронутый клочок земли в стране зовут штатом Новые Дебри. Можно назвать везением, что муж Беа, Глен, – один из ученых, что собирают группу для разведывательной экспедиции. Этот эксперимент должен показать, способен ли человек жить в полном симбиозе с природой.
Роман-лауреат Букеровской премии 2019 года, который разделил победу с «Заветами» Маргарет Этвуд. Полная жизни и бурлящей энергии, эта книга – гимн современной Британии и всем чернокожим женщинам! «Девушка, женщина, иная» – это полифония голосов двенадцати очень разных чернокожих британок, чьи жизни оказываются ближе, чем можно было бы предположить. Их истории переплетаются сквозь годы, перед взором читателя проходит череда их друзей, любовников и родных. Их образы с каждой страницей обретают выпуклость и полноту, делая заметными и важными жизни, о которых мы привыкли не думать. «Еваристо с большой чувствительностью пишет о том, как мы растим своих детей, как строим карьеру, как скорбим и как любим». – Financial Time.
Шорт-лист Букеровской премии 2021 года. Современный роман, который еще десять лет назад был бы невозможен. Есть ли жизнь после интернета? Она – современная женщина. Она живет в Сети. Она рассуждает о политике, религии, толерантности, экологии и не переставая скроллит ленты соцсетей. Но однажды реальность настигает ее, как пушечный залп. Два коротких сообщения от матери, и в одночасье все, что казалось важным, превращается в пыль перед лицом жизни. «Я в совершенном восторге от этой книги. Талант Патриции Локвуд уникален, а это пока что ее самый странный, смешной и трогательный текст». – Салли Руни «Стиль Локвуд не лаконичный, но изобретательный; не манерный, но искусный.