Склейки - [54]
– Деда нельзя клеить, дед – в синхроне. Будет дрыжок. Лучше отбиться тумбочкой.
Меня успокаивает мнимая бессмысленность нашего диалога, все эти лишенные опоры слова, наполненные смыслом только в силу привычки.
Дима на эфире. Нет сил его ждать, и я спускаюсь по полутемной лестнице. За мной – Анечка, бархатной тенью. Мы выходим из офиса и останавливаемся в неловком молчании: надо прощаться, нам в разные стороны. Но вместо того чтобы сказать «пока», я вдруг обращаю внимание на белое пятно, сияющее на темной стене: слово «жил», все еще одинокое.
– Надо же, она сдалась,– говорю я, кивая на слово.
– Я вижу ее иногда,– отвечает Анечка.– Вот тут. Стоит, как на кладбище: опущенная голова, сцепленные руки. Глянет – глаза сумасшедшие – и удирает.
– Интересно, почему она перестала сцарапывать краску?– Не знаю,– отвечает Анечка и спрашивает: – А как ты думаешь, сколько ей все-таки лет?
– Я думаю, она совсем молоденькая. Может быть, пэтэушница...
– Вряд ли. Я тоже так думала, но вряд ли. Вчера она подпустила меня совсем близко: у нее морщинки вокруг глаз и складки на шее...
– У молодых тоже такое бывает. Иногда. Надо же, как не повезло Эдику. Единственная поклонница, и такая странная.
И мы, кивнув друг другу, но так и не попрощавшись, расходимся.
Мы отснимались в Думе. С облегчением спускаюсь по чугунным ступенькам, ощущая, как пружинит лестница под Витиным весом.
Выхожу в холл, где мужчина, маркированный надписью ВОХР, спит за потрепанным желтым столом, и вздрагиваю: у другой стены, на стуле – волковский охранник. Каштановые волосы с желтыми бликами на едва намечающихся завитках, темное пальто, полы которого свисают до земли, узкие ботинки с квадратно обрубленными носами.
– Подстрахуй меня,– шепчу я Витьке.
Иду к охраннику. Сердце хлопает в груди, словно вместо него там подпрыгивает, стучась о ребра, заполненный холодной водой пузырь. В голове мысль, что, будь я с робким Сенькой или с переживающим Димой, ни за что не отважилась бы. Витька – другое дело. Он бывает страшен. Я помню, как однажды в парке ко мне пристал пьяный бугай. Витька, снимавший виды парка чуть поодаль, вырос у меня за спиной, окружил своей яростью, словно железным частоколом, взмахнул камерой, метя бугаю в лицо. И я боялась уже не за себя и не за Витьку, который был ниже противника на целую голову, я боялась за камеру, потому что верила – ударит. И бугай тоже поверил и сообразил, что надо убегать, хотя явно выпил столько, что не должен был ничего соображать.
– Здравствуйте,– сказала я, подойдя.
– Привет,– настороженно ответил охранник.
– Вы зачем порезали мне сумку?
– Откуда узнала?
– Больше некому.
– Я человек подневольный: сказали – порезал.
– Попросили бы, я бы так отдала.
– Ага...– Он смотрит на меня насмешливо, словно лев на маленькую птичку, которой ему не хватит даже на один зуб.
– А почему вы признаетесь? Ничего не отрицаете.
– А чего мне отрицать? Кассеты нет, документов тоже. Ничего уже не докажешь.
– А вдруг я сейчас на камеру пишу? – Мне даже обидно, что охранник так легко соглашается говорить о кассете.
– Ты? Не-ет! – он смеется. Понятно: тут скучно, и я – хорошее развлечение.
– Почему вы так думаете?
– Объектив у камеры – вниз, индикатор не горит; тут эхо, значит, пушка не добьет, а микрофона на тебе нет: снаружи не видно, а под одеждой ваши петлицы не потянут. Ладно, тебе чего? Денег хочешь за сумку? Сколько надо?
– Денег не хочу.– Я трясу головой, у меня не было и мысли о деньгах.
– Тогда чего?
– Скажите, это ведь вы были в офисе в ночь убийства, да? Это ведь вы приходили искать кассету, которую потеряла Ольга?
Охранник молчит. Это уже серьезнее, чем украденная кассета или порезанная в троллейбусе сумка. Он смотрит вниз, разглядывая полы пальто, легшие на носы ботинок, словно кончики огромных черных крыл.
– Не молчите,– прошу я.– Сами подумайте: на камеру мы не пишем. А просто так я ведь и сейчас могу сказать, что той ночью в офисе были вы, а не директор. Просто предположить... Нет, правда: рост, прическа, пальто, ботинки. Со спины вполне можно принять за Виталия Борисовича, тем более, если взглянуть мельком. Так что ваши слова ничего не изменят. Кстати, я вовсе не думаю, что вы имеете отношение к убийству. – Так о чем тогда речь? – спрашивает охранник, бросая на меня косой, внимательный взгляд. В глазах – напряженное раздумье. – Мне просто нужно знать, что вы видели. И как попали в кабинеты офиса. У нас ведь домофоны и замки... – Замки у вас...– весело усмехается охранник.– Ничего ваши начальники в безопасности не понимают. – Они и в телевидении не понимают,– замечаю я.– Кстати, а как вас зовут? – Игорь,– бросает охранник, словно стесняясь того, что у него есть имя.
Игорь не собирался пробираться в офис тайком, но, пока отвез шефа еще на одну важную встречу, пока проводил домой, настала ночь, и к телеканалу он подъехал около часа. Игорь нажал на кнопку домофона, услышал глухой отзвук простенькой мелодии за толстой железной дверью. Тут же раздался щелчок, и он вошел, готовясь врать о забытой шефом барсетке. Охранник офиса мотал головой, тщетно разгоняя пьяный туман, моргал бессмысленными глазами, и Игорь решил, что отчитываться перед ним совсем не обязательно. Он пошел наверх решительно и быстро, тем более что в спину ударил еще один сигнал домофона. Кто-то дробно застучал каблучками по лестнице. Не желая быть застигнутым и предполагая в человеке сотрудника неугомонных новостей, Игорь быстро сориентировался: реклама. Дверь туда была заперта на магнитный замок, но охранник уперся в стену правой рукой, а левой резко и сильно дернул за ручку. Разболтанный замок чмокнул, будто посылая невидимому в темноте Игорю воздушный поцелуй, и дверь открылась. Игорь скользнул в темную приемную, из нее – в зал рекламы и замер в дальнем углу, у кабинета директора. Однако через мгновение дверь пискнула и открылась вновь. Кто-то вошел и застыл в приемной, настороженно прислушиваясь. Игорю ничего не оставалось, как нащупать в кармане отмычку, которую он всегда – на всякий случай – носил с собой, и в два движения отпереть простенький ненадежный замок.
Самый первый написанный мой роман, который издательства не приняли к публикации. Он о двух подростках, которые попали в параллельный мир и обнаружили в себе удивительные способности.
Вячеслав Мельник может быть опасен для окружающих. Понимая это, он никогда не пользуется своей сверхъестественной силой. Однако чтобы спасти близкого человека, ему придется нарушить табу. Его злость вырвется на свободу и примет облик серебристой крысы. Последствия будут ужасны: серийный убийца выйдет на охоту, психопат сядет за руль многотонного грузовика, а мелкие бесы ринутся в город из холодного заснеженного мира, в котором непрестанно вращается огромное мельничное колесо.
Саша — самая обычная старшеклассница. Учится, разруливает проблемы с родителями и учителями, влюбляется. А еще она умеет видеть, что люди думают на самом деле. Даже когда они об этом не говорят. Или может взять и нарисовать чью-то судьбу. Как нарисует, так и случится. Может наслать смертельную болезнь, а может, наоборот, спасти жизнь. А так Саша как Саша, ничего особенного. Ей бы только не заиграться в эту игру, в которой запросто можно уничтожить тех, кого любишь.Трудно быть богом, еще труднее стараться быть лучше него.
Может ли ботаник быть настоящим мужчиной? И кто разумней: он сам, или существа, которых он изучает? Как разумные грибы могут повлиять на любовный треугольник?Перед вами - странная запутанная история о любви, об уверенности в себе, чувстве собственного достоинства и о странных существах, которые не так мистичны, как может показаться.
После глобальной энергетической катастрофы страна раскалывается на два мира. Города становятся высокотехнологичными закрытыми поселениями, в которых живут избранные.Большинство же людей или погибает во время катастрофы, или переселяется в деревни. Им приходится забыть о благах цивилизации, и всего за какую-то сотню лет жизнь в деревнях откатывается на уровень былинно-сказочной Руси. В городе назревает острая проблема: перестают рождаться здоровые дети, женщин поражает бесплодие. И тогда, пользуясь новейшей техникой, цивилизованные горожане начинают совершать набеги на села и похищать младенцев.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.