Скиталец в сновидениях - [3]

Она едва заметно кивнула.

― Но я ничего не сделал. Большое вам спасибо, конечно. Мне очень приятно… но я не приму ваш подарок, извините.

Сотрудница смотрела на меня испуганно, будто я совершил святотатство. Она знала, что сидевшей передо мной даме нельзя отказывать.

Та спокойно сказала:

― Вам все равно, какие у вас часы. И как вы выглядите. И вас совершенно не взволновало, что незнакомая женщина хочет сделать вам дорогой подарок… просто так. Вам вообще на все здесь наплевать.

Я честно сказал:

― Да.

Сотрудница, казалось, сейчас упадет в обморок. Я попытался объясниться, ― ей, а не клиентке:

― Не в том смысле наплевать… Я очень тронут… Но меня все устраивает. У меня все и так хорошо, правда.

Дама в татуировках кивнула, словно получив подтверждение своим мыслям.

― Вы не бессеребреник, ― сказала она. ― Просто вы знаете, что не сможете забрать часы с собой. Все, что вы приобретете здесь, вам придется здесь оставить.

Я молчал, не смея ответить ей. В моей груди ожило горячее пламя, а тело охватил незнакомый сладкий ужас, словно в предвкушении раскрытия завораживающей, страшной тайны.

― Я знаю, кто вы, ― сказала она.

― Простите?

― Я знаю, кто вы, ― повторила она. ― Я уже встречала такого, как вы. У нас даже был роман.

Ее слова произвели эффект боксерского удара. Окружавший нас бар подпрыгнул и поплыл расплавленным пластилином, растекаясь в шевелящиеся цветные полосы. Шум голосов и музыка мгновенно стихли. Лампы-конусы закружились в психоделическом хороводе; их свет замедлился, падая вниз душем из миллионов светящихся частиц. Жидкая поверхность разделявшего нас стола задрожала и подернулась рябью. Фужер с шампанским парил над нею, меняя форму и превращаясь во что-то невообразимое: механическое, угловатое, острое ― и при этом живое и отталкивающе чуждое.

Потом внезапный порыв ветра смел поплывшие декорации бара прочь. Только мы двое остались неизменными: я и татуированная женщина напротив. И мои руки. Забыв обо всем, я вперился взглядом в ладони, чтобы удержать мир твердым, потому что знал ― другого способа удержать его нет. Если он развеется, я не узнаю, как ей удалось разоблачить меня. За время моих скитаний мне никогда не указывали на мою чуждость бытию. Никто не мог раскрыть меня… до сегодняшней ночи. До этого момента. Я отчаянно хотел знать, как ей это удалось. И кто, черт побери, она такая?!

Мое страстное желание разгадать загадку спасло мир от разрушения. Бар вернулся, перестав качаться и плыть; окружающие предметы вновь приобрели твердость, став небывало яркими, почти живыми. Звуки разговоров за другими столиками, еще секунду назад едва слышимые, приобрели объемность и теперь звучали, казалось, изнутри моей головы.

Почувствовав, что мир больше не разваливается, я рискнул оторвать взгляд от ладоней и посмотреть на своих собеседниц. Бледное лицо сотрудницы висело в воздухе белой люминесцирующей луной. Глаза женщины с татуировками сияли невыразимым огнем. Он был объемный и живой, похожий на змеящийся столб света, который, казалось, можно было потрогать. Он струился из ее глаз и упирался мне в солнечное сплетение, щекоча и грея что-то внутри моего тела. Варварские рисунки на ее скулах вспыхнули и ожили, побежали по щекам сверкающими огненными водопадами. Я вновь посмотрел на свои руки, такие четкие и яркие в светящейся живой тьме, ― и сияние в ее взгляде потухло. Ее глаза вновь стали серыми.

Мир был спасен.

Я глубоко вздохнул. Мне хотелось задать ей тысячу вопросов, но я боялся все испортить. Я знал, что волнение чревато спешкой, спешка чревата риском пробуждения, а пробуждение означает, что я никогда больше не увижу ее. Я могу снова попасть в этот бар, ― бывает, я попадают в те же места, каждый раз примерно одинаково выглядящие, ― но я почти никогда не встречаю одних и тех же людей дважды. Мне казалось, что это нормально, ведь так было всегда… но она сказала, что у нее был роман с таким, как я. Слово «роман» предполагает регулярные встречи. Как им это удалось?!

Мысли пронеслись в уме стремительным вихрем. Чтобы успокоиться, я наклонился к столу, протянул руку и взял стоявший перед ней фужер с шампанским. Отпив половину большим глотком, я молча салютовал ей фужером и вернул его на место.

Сидящая справа сотрудница, лицо которой теперь казалось совершенно нормальным и скучным, спросила, обращаясь к нам обоим:

― А, так вы знакомы друг с другом?

― Нет, ― ответили мы одновременно.

― Я не понимаю… ― пробормотала сотрудница, растерянно глядя на меня, а потом на нее.

«Я тоже», ― подумал я.

― Меня зовут Инга, ― представилась женщина-сфинкс.

Я замялся, не зная, что сказать ей в ответ. Она показала пальцем на мою грудь: я опустил взгляд и увидел висящий на кофте бейдж, который забыл снять в офисе. На нем было написано «Иван Скитников», и чуть ниже ― «Отдел аналитики». Буквы задрожали, но я успел их прочесть, прежде чем они перестали быть буквами.

― Иван, ― сказал я, снова скосил глаза на бейдж и добавил: ― Скитников.

― Очень приятно, Иван, ― улыбнулась она. ― И как вам у нас?

Я пожал плечами.

― Нормально. Видел пожар. А вчера спас кошку. Вернее, не спас… не смог дозвониться хозяйке, ― я почувствовал странное доверие к Инге и говорил чистую правду, как есть, ― потому что все цифры путались, знаете, как бывает… во сне.