Сказки старые, да на новый лад - [4]

— И еще какая! — сказал Гитлер. — Только соображать надо, что к чему. Что сжечь, что сломать, с кого кожу живьем снять, кого прирезать, а кого по-хорошему — казнить, кого в тюрьме сгноить, на ком верхом ехать. Ум — великое дело!

— Хайль! — вскричали все.

Гитлер сказал:

— Мы рождены, чтобы осчастливить Германию. А для этого нужно ее схватить, скрутить и задавить.

Взобрался Гитлер на корыто, крикнул:

— Геринг, ко мне!

Подошел Геринг.

— Я здесь.

— Геринг, ты моя правая рука! Тебе доверяю: желаю я ни много, ни мало, а Золотую рыбку! Понял? Иди лови!

Пошел было Геринг к морю да и задумался:

— Если я — правая рука — буду рыбку ловить, кто же тогда управлять Германией станет?

И он вернулся к Гитлеру и доложил об этом.

— Верно, — сказал Гитлер, — пошлем другого.

И крикнул Гиммлера.

— Что прикажете? — спросил Гиммлер.

— Слушай, Гиммлер, — сказал Адольф. — Ты моя левая рука! Тебе поручаю: поймай Золотую рыбку. Понял? Отправляйся.

Пошел было Гиммлер к морю и задумался:

— Если я — левая рука — буду рыбку ловить, кто же в Гестапо пытать будет?

И он вернулся к Гитлеру и доложил об этом.

— Верно, — сказал Гитлер, — пошлем другого.

И крикнул Геббельса.

— Чего изволите? — спросил Геббельс.

— Слушай, Геббельс, — сказал Гитлер. — Ты моя… левая нога! Тебе приказываю: излови для меня эту, как ее… Золотую рыбку! Пшел!

Дохромал Геббельс до моря. Одну ножку в воду сунул, а вода холодная, мокрая! Испугался Геббельс. Решил:

— Еще утонешь с этой Золотой рыбкой. И подумать только, что такая светлая голова, как моя, может пропасть из-за какой-то рыбешки!

И он вернулся к Гитлеру и доложил:

— Я смело кинулся в воду. Но при одной мысли о том, что ваша левая нога может погибнуть, — всплыл на поверхность!

— Верно, — сказал Гитлер, — но кого же послать? Разве что собрать чистокровных молодцов?

— Блестяще! — всколыхнулся Геринг. — Я их всех сделаю солдатами!

— А я, — сказал Гиммлер, — посажу одну половину их в Гестапо, а за другой установлю слежку!

— А я, — сказал Геббельс, — день и ночь буду пичкать их жирными газетными утками, тем более, что ничего другого им жрать не придется!

— Позвольте, — удивился Гитлер, — да ведь у нас уже готово правительство!

И он кликнул клич.

Собрались молодцы — ни много, ни мало, а порядочно. Один одного краше: вор вора ворее, разбойник разбойника лютее, палачи, казнокрады, растлители, душегубы, насильники, грабители, алкоголики, шпики и ренегаты, провокаторы, налетчики и дегенераты, вурдалаки и упыри, — много их там было — всех не перечтешь, одним словом, лучшего не сыщешь сброда, а самое главное — Гитлера достойны, своему фюреру по душе!

Гитлер и сказал им:

— Поймайте мне Золотую рыбку, и тогда, всему миру на удивление, отдам я вам Германию на разграбление, на изголение и посрамление.

Понеслась орава к морю — буйная, озверелая. Бегут, как быки ревут, руками машут, пляшут, поют, матюкаются — наслаждаются.

Ворвались в море, — долго ли умеючи шарить— изловили Золотую рыбку, вытащили, тискали, мяли, чуть не сожрали, к Гитлеру доставили, спросили:

— Неужто, как в сказке, ее в море отпустишь?..

Рассердился Гитлер, закричал:

— Время сказок прошло! Теперь новый порядок на земле будет! Нечего с рыбками церемониться! Заковать ее в цепи и посадить в каталажку, чтобы не рыпалась!

Сказано — сделано. Засадил рыбку Гиммлер в новейшую, по последнему слову немецкой техники построенную тюрьму.

А Гитлер приказал:

— Пойди, Геринг, к рыбке — скажи: не хочу я теперь быть простым немцем, а хочу быть рейхсканцлером, президентом, господином Германии. Если исполнит мою просьбу — отпущу ее на волю.

Пошел Геринг к рыбке. Неспокойно сине море стало. Сидит рыбка в морской тюрьме на цепи, плыть не может, только хвостиком шевелит.

Геринг рыбке приказ передал:

— Не хочет фюрер быть простым немцем, а хочет быть рейхсканцлером. Иначе сидеть тебе век на цепи.

— Ладно, — говорит Золотая рыбка. — Будь по-вашему!

Воротился Геринг обратно. Вдруг — пшик! — стал Гитлер повелителем Германии.

Во дворце на крыльце стоит, «Майн кампф» на весь мир читает, всех разбить, сгноить, умертвить, задавить, задушить грозится, свободных в рабов превратить обещает: англичан и русских, и американцев, и французов, и поляков, и чехов, и греков, и сербов, и бельгийцев, и голландцев, и всех остальных, даже румын — никого не забыл, всех перечислил: вот какой внимательный!

А фашисты «СС»-овцы перед ним на карачках стоят, из нового корыта жрут, рыгают, чавкают, «хайль» под нос рычат, довольны, счастливы — настоящего пойла нет, так они эрзац-пойла лопают, а Геббельс старается, подливает в корыто.

Нажрались «СС»-овцы, вечереть стало. Самый раз свет зажигать. А уж Геббельс тут как тут — книжки тащит, услужает, подмигивает, — мол, знаем, как огонек добыть.

— Ну, и дурак! — говорит Гитлер. — Разве от этого свет будет? Не к лицу нам скряжничать. А ну, Геринг, зажигай рейхстаг (если спросят, на коммунистов свалим)! Жгите, громите все, что под руку попадет!

Сказано — сделано. Запылал рейхстаг, загорелись костры, зазвенели стекла в домах.

Загремели, затрещали двери, женщины и дети заплакали.

А Гитлер стоит, радуется: вот и новый порядок — таку вашу мать!