Сказки о цветах - [14]

— Я не могу дольше оставаться с тобой, — шептала Дриада, а то мое дерево начнет засыхать.

Она вырвалась из объятий Камелия и вспорхнула на зеленую ветвь.

Только теперь монах понял, что нарушил обет целомудрия, и, подавленный, побрел домой. Как быть? Донести в орден о том, что он больше не достоин святого сана?

В ночной прохладе разгоряченная голова Камелия понемногу остыла. Он начал спокойно обдумывать случившееся. Нарушил ли он обет? Ведь его поцеловала не женщина, а душа, стало быть, поцелуй этот — не плотская радость. И не ведьма же она, а то испугалась бы крестного знамения. Да и в Священном писании нигде не упоминается о том, что общение с душой — грех.

Сознание, что он не поддался никакому соблазну, так ободрило монаха, что он зашагал легко, как подросток, и только через некоторое время поймал себя на том, что насвистывает какой-то легкомысленный мотив.

В следующую полночь Камелий, подхлестываемый любопытством, опять явился к дереву.

— Дриада! — позвал он, остановившись под развесистой листвой.

— Хи-хи! Ха-ха! — послышался веселый хохоток, по шелесту листьев можно было догадаться, что лесная дева спускается вниз.

Монах еще днем придумал, чем оправдать свой приход к дереву. Когда Дриада уселась на нижней ветви, он, не краснея, объяснил:

— Я пришел посмотреть, не тревожит ли саранча твое дерево.

— Какая-то нахалка забралась на самую верхушку, — пожаловалась лесная дева. — Если бы ты поймал ее, я была бы тебе очень благодарна.

Камелий заткнул полы сутаны под опояску и проворно вскарабкался на дерево. Саранча была поймана, и он получил заслуженную награду.

Вся саранча была выловлена, но Камелий не растерялся и сообразил, как добиться еще нескольких поцелуев Дриады, — он потребовал их в награду за пойманную еще ранее саранчу, а ее было столько, что до самой осени он все носил и носил лесной деве низки сушеной саранчи.

Наступили прохладные дни, приближалась зима, и в одну ночь Дриада сказала Камелию:

— Завтра ты больше не приходи. До весны дерево будет отдыхать, вместе с ним буду отдыхать и я.

Камелия эта новость потрясла. Как жить ему теперь без радости — дни, недели, месяцы, много месяцев? А нежная душа — Дриада — она ведь замерзнет в дупле дерева. Нет, надо что-нибудь придумать, что-нибудь сделать, чтобы спасти ее.

Будь у Камелия больше времени, он, может, что-нибудь и придумал бы, но теперь думать было некогда, надо было действовать. Он схватил лесную красотку, спрятал под широкую сутану и унес к себе домой. Всю дорогу у Дриады рот был зажат, только в комнате, где монах усадил ее на кровать, она воскликнула:

— Что ты натворил? Теперь мое дерево засохнет…

— Пускай засыхает. Разве мало деревьев в лесу? — утешал ее Камелий.

— Как ты этого не понимаешь — если мое дерево засохнет, то умру и я, — грустно промолвила Дриада.

— Это суеверие, и я избавлю тебя от него, — поклялся монах.

К весне, когда начали распускаться листья. Дриада ослабела и заметно осунулась.

— Отнеси меня к моему дереву! — попросила она Камелия, и он с готовностью выполнил ее просьбу, надеясь, что лесной воздух вылечит Дриаду.

— О горе! — воскликнула Дриада, когда Камелий посадил ее на нижнюю ветвь. — Мое дерево умерло.

У Камелия на глазах она растворилась и слилась с деревом. Только какое-то время, точно пышный цветок, пылали ее рыжие волосы, потом и они стали блекнуть.

— Не уходи так, скажи хоть слово! — взмолился отчаявшийся Камелий и услышал слабенький голосок:

— В самой верхушке дерева еще теплится жизнь. Отломи там ветку и скорее посади в землю.

Камелий отломил живую ветку и, убитый горем, отправился домой. Через некоторое время из ветки вырос куст и расцвел густо-красными цветами.

Спустя годы старый монах возвращался из Японии в Европу. Единственное, что он вез с собой, был горшок с цветущим кустом, которым все восхищались. Камелий называл этот куст Дриадой, но люди никак не могли запомнить такое трудное слово и назвали по имени монаха — «Камелией».

ПОДСОЛНЕЧНИК

Когда дочери Солнца, искупавшись, сели в лодку и вышли далеко в открытое море, младшая из них хватилась, что забыла на берегу, на ветви дуба, свой золотой венок. Без венка она не осмеливалась показываться дома и попросила сестер грести обратно. Но старшие сестры сказали, что очень утомились и хотят скорее лечь спать, а если меньшая такая разиня, то пускай возвращается на берег одна, остается на земле до утра и ждет, пока они опять приедут купаться.

Меньшая поплыла к берегу, но — о ужас! — венка на ветви дуба не оказалось. А под деревом стоял красивый юноша, черноволосый и голубоглазый. Он протянул к дочери Солнца сильные руки и обнял ее, говоря при этом слова, сладкие, точно мед золотых пчел.

— Останься со мной на всю жизнь, мы будем любить друг друга и никогда не расстанемся, — шептал он дочери Солнца, долго и крепко целовал ее, ласкал и просил стать его женой.

— Как же мне остаться на земле? Ночи тут темные и холодные, а дома я живу в золотом дворце, где под потолком горят бриллиантовые звезды, днем пряду золотые нити, а вечером купаюсь в море. В праздники мы танцуем с сыновьями Месяца и катаемся на серебристых жеребцах. Какую жизнь ты можешь обещать мне тут на земле? — спросила дочь Солнца.