Сказки моей жизни - [5]

Я вышел на палубу. Пассажиры цепочкой стояли вдоль борта, махали платками и фуражками. Мостки уже были убраны, и корабль медленно отходил от каменной стенки. Город, весь белый, светившийся на солнышке, выплывал из-за крыш портовых амбаров.

Скоро корабль вышел с рейда в открытое море. Город вдали стал тонуть в синеватом тумане. Пассажиры ходили по палубам, смотрели, как постепенно скрывался берег. Берег будто погружался в воду. Сперва скрывался в воде порт, потом прибрежные улицы, потом самый город стал погружаться, только долго были видны высокие трубы фабрик и верхние этажи высоких домов.

Вот и они скрылись. Кругом корабля было только море, пустое, огромное, да небо над морем, и белая чайка долго летела за кораблем.

Далеко справа шел еще корабль. Хвост черного дыма поднимался над водой, и виднелись мачты и верх черной трубы, а сам корабль был заслонен водой. Я подумал: «Было время, когда люди не верили, что земля — шар. Разве они не плавали по морям? Моя бабушка не верила, но она всю жизнь прожила в деревне да в нашем маленьком городе… Куда ей до моря!»

Корабль уже давно шел полным ходом; черный дым расстилался хвостом по небу. Пенистая беловато-зеленая дорога тянулась за кормой. Слабый ветерок дул нам навстречу.

Я прошелся по всему кораблю, и невольное удивление охватило меня. Я видел именно тот дворец, о котором мне говорила бабушка в моем детстве.

В передней части корабля был огромный двухсветный зал, отделанный бронзой, красным деревом и бархатом. Две большие люстры позванивали хрустальными подвесками. С палубы было видно море на необозримое пространство. Я спустился по трапу в нижние этажи. Здесь было темнее и проще, но так же чисто и тепло. Яркие лампочки горели под потолком. Свежий морской воздух долетал сюда по широким трубам. Под полом вздыхала машина и шипел пар.

Я долго ходил по коридорам… Везде двери, двери, за дверями — каюты, то роскошные, похожие на сказочные чертоги, то простенькие. И везде множество народа — голоса, смех, пение.

Вечером в верхнем зале гремела музыка; молодежь танцевала. А в нижнем украинцы пели хором свои песни.

Я вышел на палубу. Ночь уже надвинулась на море. Небо заволокло тучами, и дул западный ветер. Волны с шумом ударялись о борт, но корабль лишь слегка вздрагивал, словно человек, которому на щеку упала капля воды. И все так же в залах гремела музыка и раздавалось пение.

Утром вдали я увидел в бинокль верхушки снеговых гор: мы приближались к побережью Кавказа. Берег выплывал из моря. Сперва берег казался совсем голубым, лишь ярко светились его белые вершины вдали. Потом голубизна потемнела, наметилась зелень лесов; в зелени замелькали белые дома. К полудню мы были у Сочи. Корабль остановился в море недалеко от берега. К нему подошли лодки и катера, они были похожи на маленьких водяных жучков. Толпа пассажиров с чемоданами в руках спустилась по удобному трапу в лодки и катера. Когда я спустился в лодку и взглянул на корабль, он показался мне горой, — так он был велик.

Вот катера и лодки отошли от корабля. Он дал низкий, протяжный гудок и пошел. Он дымил обеими трубами. Белый, он сверкал на солнце. Я представил его путь: из Черного моря он выйдет в Средиземное, потом в Атлантический океан, потом в море Немецкое. Какой далекий путь! И сколько бурь будет трепать его, а он пойдет, гордый и непреклонный.

«Плывет по морю-океану волшебный дворец»…

Прошли еще года… Я много раз плавал на таких же кораблях и привык к ним, и уже не казались мне они сказкой.

Но вот летом 1928 года случилось, что я побывал на корабле совсем диковинном. Этот корабль — ледокол «Малыгин».

В то лето далеко за полярным кругом погибал во льдах экипаж разбитого бурей дирижабля «Италия». Дирижабль пролетел над северным полюсом и от полюса возвращался на свою базу, на остров Шпицберген. По пути он попал в бурю, обледенел, снизился и в тумане ударился о ледяную скалу. Часть экипажа погибла, а другая часть вместе с командиром дирижабля Нобиле упала с гондолой на лед и осталась жива. Но, благополучно упав на лед, они все-таки очутились в отчаянном положении. Кругом только взломанные льды, льды… До острова Шпицбергена по этим льдам не добраться.

Среди спасшихся был отважный полярный путешественник швед Мальмгрем. Он понимал, в каком отчаянном положении находятся люди, и решил пешком пойти по пловучим льдам до острова Шпицбергена, сказать людям, где находится погибающий экипаж, и тогда, может быть, люди пришлют корабль на помощь. Вместе с Мальмгремом пошли два итальянца: Цаппи и Мариано. Почти полтора месяца они шли по плавучим льдам. Мальмгрем погиб при этом переходе, а итальянцы, уже умиравшие от голода, были подобраны нашим ледоколом «Красиным».

К счастью, в упавшей на лед гондоле уцелел радиоаппарат, а среди экипажа остался жив и невредим радист Бьяджи. Он с большим трудом установил на льду радиомачты и радиоаппарат и стал подавать сигналы бедствия: «SOS! SOS!» («Спасите наши души!») — так сообщают погибающие корабли о своем бедствии. Две недели никто не слыхал этих сигналов. Люди уже готовы были придти в отчаяние. Наконец их услыхал наш радиолюбитель Шмидт, живший в городе Усть-Сысольске. Потом их услыхали на итальянском судне «Читта-ди-Милано», и радиосвязь с погибающим экипажем была налажена.