Сказки Китая - [101]

Проговорил он так, руки на груди сложил, поклон совершил. А Шунь от природы добрый был, услыхал он такие слова, не стал долго думать, радостно, весело с братом отправился.

Увидали мачеха и отец, что Шунь идет, навстречу поспешили. Длинные речи говорят, короткие речи произносят, любовь к сыну выказывают. Потом усаживать Шуня повели. Одно место ему уступают, другое, все норовят, чтоб он на тот стул, что над колодцем стоит, сел. Шунь все стеснялся садиться, трижды отказывался, дважды другим место уступал. Тут Сянъао не выдержал, чуть не взорвался. Подмигнул он матери, и взяли они Шуня за руки да силой на тот стул усадили. Сказать и то странно: усадить усадили, а стул стоит себе крепко на колодезной дыре и не проваливается.

Сянъао видит, что Шунь спокойно, ровнехонько на стуле сидит как ни в чем не бывало, и сердце у него прямо волдырями пошло. Смотрит на Шуня, ничего понять не может. Вытянул он тогда ногу под столом, приподнял легонько циновку, а под циновкой-то драконья голова величиной с меру для зерна. От страха у Сянъао из трех душ-хунь две сразу отлетели, из семи душ-по пять душ улетели[37]. Бросился он на землю да так ползком из комнаты и уполз. Мать его не поняла, что случилось, и вслед за ним выбежала.

А что на этот раз произошло? Оказывается, когда они колодец циновкой накрыли, царь драконов Лун-ван узнал, что они опять Шуня извести задумали, и свою голову под циновку подставил. Потому-то Великий Шунь в колодец и не провалился.

После этого случая Сянъао и его мать поняли, что Шуня им не загубить, и не осмеливались больше вредить ему. А потом, когда Шунь стал государем, он ничуть обиды не таил, а послал людей, чтоб его слепого отца, мачеху и Сянъао к нему привели, да еще дал Сянъао чиновничью должность.

Как Великий Юй «Книгу вод» получил

Город Сучжоу своими каналами славится, маленькие мостики над текущей водой переброшены, такой городок прелестный. А если захотите узнать, почему там так много каналов, нам придется рассказ начать с истории о том, как Великий Юй потоп усмирял.

В прежние времена в местах подле озера Тайху каждый год наводнения случались. Как весенняя вода придет, так народу беда: дома порушит, людей загубит, а оставшимся в живых деваться некуда. Отправился тогда Великий Юй с двумя своими помощниками воды усмирять. Прошел год, а воды по-прежнему разливаются, второй год на исходе, а незаметно, чтобы вода отступила. Юй туда-сюда носится, к местности приглядывается, водные пути ищет, всякие способы придумывает, чтобы выход найти. Сам день ото дня все тоще становится. Полмесяца назад обоих его помощников потоком унесло, остался он один; как говорится, «перед заброшенным храмом одна палка от стяга торчит».

Вот однажды Великий Юй находился за день, голодный и усталый присел отдохнуть на камень. Вынул из сумы две засохшие лепешки. Только собрался перекусить, вдруг с порывом ветра донесся до него тяжелый вздох. Поднял голову, а перед ним на камне седовласый старец ничком лежит, одежда на нем наполовину красная, наполовину черная, глаза закрыты, дышит тяжело. «Это все оттого, что никак я воды не усмирю», — подумал Юй, и раскаяние его взяло. Быстро поднес он лепешку к лицу старика и сказал:

— Утолите хоть сперва немного голод, уважаемый!

Старик поел лепешки, приободрился и просительно так проговорил:

— Есть у меня, старика, одно дело, не подскажешь ли, как быть?

Увидел старик, как Юй головой кивнул, и продолжил:

— В овечье стадо волк забрался, что тут, по-твоему, надо делать?

Юй подумал и ответил:

— Чтобы не потерять овец, надо поскорее выгнать его.

— Как ты мудр, как ты мудр, — рассмеялся старик, — ждет тебя удача.

Потом проглотил еще кусок лепешки и сказал:

— Съел кусок твоей лепешки, помогу тебе книгой из трех свитков, отправляйся поскорей на гору Лесной хижины, добудешь книгу — все поймешь.

Подивился Юй таким странным словам, только хотел обо всем подробно расспросить, а старца уже нет — ни следа, ни тени не осталось. Кусок лепешки, что старик на глазах у Юя проглотил, целехонький на камне лежит. Взял его Юй в руки, чтобы разглядеть, — вот диво! — кусок лепешки в сверкающий белый нефрит обратился. Еще больше подивился Юй, пригляделся, а на прекрасном камне с обеих сторон замысловатые знаки, похожие на земляных червей, вырезаны. Слева глядел Юй, справа рассматривал, с трудом все-таки на одной стороне прочитал: «Расчищай русло, веди воду, все сто рек потекут в море», а на другой: «Будешь усердно и честно трудиться, раскроются пред тобой металлы и камни». Тут только Великий Юй понял, что это бессмертный шэньсянь ему путь указал! И отправился он к горе Лесной хижины, чтобы «Книгу вод» добыть, день и ночь туда стремился. Только где она, гора Лесной хижины? Где эта «Книга вод»? Сколько гор перевалил Великий Юй, сколько рек перешел, всюду расспрашивал, на девятью девять — восемьдесят один холм, восемьдесят одну вершину поднимался, семью семь — сорок девять дней и ночей повсюду искал. Все свои сухари съел, всю воду выпил, а так ничего и не нашел. Подошел он однажды к воротам своего собственного дома. В животе от голода бурчит, тут еще собака выбежала, на него залаяла, будто в дом зовет поесть, а из дома запах риса и овощей доносится. Но Великий Юй не вошел в ворота, все думал — как воды укротить.