Сказки Бустаная - [12]

Только стали горожане замечать: едва внесёшь в дом новую мебель как старая ломается буквально в дни да так, что не починишь. И приходится заказывать у мебельщиков новые вещи. А нечисть в эти дни словно с цепи срывается, чуть не за плечами стоит.

— Верно говорил дель Медиго, чистое и нечистое вместе не уживутся, — шептались мебельщики. У них в домах уж вся мебель была обновлена и не было духу от старых горечи да страха, и сами стали здоровее и веселее.

Горожане были в основном людьми сообразительными, торговыми. Вспомнили визит знаменитого еврея, о котором образованные люди знали, что он ещё и известный каббалист, посчитали барыши мебельщиков от покупки новой мебели взамен сломавшейся, помножили на разгул нечисти и решили: свершилось чёрное колдовство с целью наживы при помощи чертей и еврейского каббализма. Очень эта идея понравилась нееврейским мебельщикам и кое-кому из христианских священников. А община от мебельщиков отвернулась и заступаться не стала, даже выказывала всяческое презрение, за то что они и своих не пощадили со своими мебельноломными трюками, а не только на гоях наживались.

Хорошо что большинство злых сил город уже покинули, поэтому горожане не были способны кипеть как раньше, иначе поубивали бы мебельщиков вместе с семьями. Теперь же им было необходимо сначало разогреться да разогнаться, и они сначала крыли мебельщиков на чём свет стоит врываясь в их магазины, потом пытались их слегка побить, а только потом начали громить и жечь эти самые магазины. Мебельщики со своими близкими к этому времени уже заперлись в своих домах и со страхом ждали что будет дальше.

К этому времени местное духовенство и члены магистрата решили, что будет гораздо полезнее для репутации города если преступников не растерзает озверевшая толпа, а их сожгут на площади с соблюдением всех ритуалов и церемоний по обвинению в чёрном колдовстве и поклонении врагу рода человеческого. Чтобы было особенно символично — на костре из их собственных изделий. А всех непричастных к делу членов их семей, проявив гуманность, просто изгнать из города лишив всего имущества.

Тем же вечером мебельщики вместе со всеми их близкими были посажены в городскую тюрьму.

Ночью того дня дель Медиго стоял в самой чаще пригородного леса в центре защитного круга, в правой руке он держал зажжёный древний семисвечник на глиняной подставке, покрытой Великими Именами, у ног его лежала груда факелов.

— Если я разбросаю факелы запалив их от этого огня, ничто тот огонь не остановит, пока не сгорит весь лес! — Прокричал он в окружающую темноту. — Пусть выйдет ко мне тот из вас, кто не погружён в сон, и мы заключим договор!

Единственный нечистый в том лесу, потерявший былую силу, но не спящий, был дух, заключённый в древнем, трухлявом, деревянном идоле. Он и вышел на зов к кругу в образе жуткого, полусгнившего идола.

 — Заключим договор! — Снова закричал дель Медиго. — Поклянись мне от лица всех нечистых этого леса, что когда люди будут пробуждать вас по незнанию вы используете лишь шестидесятую долю данной вам силы и не больше!

Нечистый медлил с ответом. Вдруг пять свечей семисвечника погасли, пламя оставшихся двух потускнело и замерцало, став похожим на огонёк тюремной лучины, дель Медиго почуствовал сильную боль и слабость во всём теле, он опустился на землю. Неизвестно откуда взявшийся ветер стал быстро стирать нарисованные на земле знаки и страшный идол, ломая тонкие корни, подходил всё ближе.

 — Ах, зачем я послушал этого приезжего?! Пусть он известный мудрец и все его слова сбылись! Но о нас-то он и не подумал, о том что с нами будет! — Рыдал Давид в маленькой темнице с вонючими соломенными матрасами и одиноким старым табуретом, куда его засунули вместе с женой, двумя взрослыми сыновьями и дочерью-подростком.

Вдруг в дрожащем свете лучины оставленной стражником из тени табурета как из ямы кто-то стал выбираться. Все вскрикнули и отшатнулись, а перед ними вырос неизвестно откуда взявшийся дель Медиго.

 — Я подумал о вас, но не о вас плотских, а о вас высших, о ваших душах-искрах пленённых во мраке. Именно их нужно было спасти, и они будут спасены когда вас сожгут за исполнение святой миссии. И ваши близкие скоро умрут в бедности, и их искры спасутся через смерть.

С яростными криками сыновья Давида кинулись к магу, чтобы его задушить, а сам Давид поднял дрожащие руки страшно проклясть его, но сдавило горло от ненависти и горя. В этот момент ему пришла в голову странная мысль, будто плеснули в лицо холодной водой. Он прикрикнул на сыновей и когда они остановились в недоумении, взял едва горящую лучину и медленно пошёл к старому табурету, протягивая к нему пламя.

 — Нет! — Воскликнул дель Медиго и быстро встал между огнём и табуретом.

 — Ты нечистый дух, а не каббалист! — Радостно закричал Давид.

В этот миг одна из погасших свечей в семисвечнике вдруг несильно, но бойко вспыхнула, тиски внутри дель Медиго немного разжались и он смог наклониться к груде факелов.

 — Спалю! — Выкрикнул он через силу. Ветер тут же стих и идол отшатнулся назад.

 — Я согласен на договор, — прошипел дух и тут же поклялся от имени остальных применять одну шестидесятую данной силы.