Сказать по правде - [73]

Мама проверяет телефон и кладет его в блестящий золотой клатч. Меня осеняет: я понимаю выбранный ею наряд. Она одета так, словно идет в бар или на встречу выпускников, – туда, где люди в возрасте пытаются притворяться, что им двадцать пять, – а не на встречу комитета в элитной частной школе. Я знаю, как будут одеты остальные родители, и они не спустят маме то, что она явилась в нашу прославленную школу как в клуб знакомств.

– У них была какая-то встреча грантодателей, а теперь попечительский совет остается, чтобы послушать школьный комитет, – отвечает мама, не обращая внимания на выражение ужаса на моем лице. Она хватает ключи и направляется к двери. – Увидимся вечером. Может быть, – добавляет она, подмигнув так, что я немедленно пытаюсь стереть это из памяти.

«Отец здесь».

Я срываюсь с места, прежде чем она доходит до двери.

– Постой. Я тоже поеду.

Мама кривит губы.

– Кэмерон, мне кажется, учеников на такие мероприятия обычно не приглашают.

Я отвечаю ей скептическим взглядом:

– Ты вообще входишь в школьный комитет?

Она смотрит на меня и открывает дверь.

– Туше́.

* * *

На маму оборачиваются и косятся, выгнув бровь, еще до того, как мы выбираемся с парковки.

Стоит отдать ей должное, она не сжимается под этими взглядами. Даже когда группа других мам в брючных костюмах и идеально подобранной форме для йоги ухмыляется и шепчется, пока мы идем мимо. Возможностей моего мозга не хватает на то, чтобы беспокоиться еще и из-за этого.

«Отец здесь. Отец здесь. Отец здесь».

Эта мысль – как затмение. Она все перекрывает. Мы пересекаем кампус, следуя знакам школьного комитета, двигаясь к библиотеке; каждый шаг подводит нас ближе.

Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз его видела. Кажется, в начале лета. Он приехал на неделю, мы ужинали в городе и обсуждали мое будущее. Он упомянул стажировку в своей фирме и сказал, что я смогу податься на нее, только если пройду углубленный курс экономики. Я ухватилась за эту идею. Я знала, что это самое откровенное приглашение стать частью его мира, которое я когда-либо получу.

В тот приезд они с мамой не ладили. Теперь я смотрю на нее – на то, как она возбуждена в предвкушении сомнительной надежды на свидание. Когда он уехал в июне, она плакала три дня, а теперь это как будто забыто, отброшено из-за такой мелочи, как упоминание его имени в эсэмэске от Деборы Ричмонд.

С другой стороны, в последнем разговоре со мной он назвал меня жалкой, и вот она я, глупо радуюсь возможности снова его увидеть. Наверное, это у нас с мамой общее.

Я не жду, что сегодня наши отношения как-то изменятся. Практически гарантирую, что он не проявит доброты к матери перед школьными благотворителями. Ко мне, наверное, тоже. Может это произойдет, если меня примут на стажировку и в Ю-Пенн – тогда он увидит меня такой, какая я есть.

Тем не менее он мой отец и он здесь. Я не могу не ускорить шаг.

Мы входим в библиотеку, заполненную родителями и учителями.

Я немедленно замечаю его в толпе. Волосы безупречно подстрижены, хотя в них больше седины, чем я помнила. Он разговаривает с небольшой группой – директор и пара членов студенческого парламента. Один из них, справа от него, – Брэд. Отец кажется выше остальных. Не ростом, просто он умеет так держаться и расправлять плечи в идеально подогнанном костюме.

Мама усаживается на место прямо перед ним. Я знаю, во что она играет. Она собирается притвориться, что пришла на встречу комитета, как обычно, а то, что он тоже здесь оказался – и она так одета, – чистая случайность.

Мне плевать на ее план. Я без колебаний иду вперед, туда, где он стоит со своей группой. Он что-то говорит, и все смеются, а я теряюсь на секунду. Я многое о нем знаю, но юмором он никогда не отличался.

Еще пара шагов, и меня замечает Брэд.

– Привет, Кэмерон, – говорит он, и в его голосе приятное удивление сочетается с любопытством. Полагаю, это отвечает на вопрос, участвует ли он в игноре вместе с Морган и Эль.

Отец поворачивается ко мне. Я лишаюсь слов. Он улыбается – он почти никогда так не улыбался, тепло и конкретно мне. Эта улыбка лишает меня сил. Поток эмоций приковывает к месту. Удивление, давняя осторожность и ужасный, несдерживаемый энтузиазм.

– Кэмерон, – говорит он, неожиданно приобнимая меня. – Рад, что ты выбралась.

Он улыбается, и я понимаю его хитрую игру слов. У всех должно сложиться впечатление, что это он меня пригласил.

Я не могу сопротивляться. Вторю его улыбке, несмотря на растущую обиду и желание, чтобы он меня действительно пригласил.

Директор задает вопрос Лизе Грамерси. Я отворачиваюсь от остальных и вполголоса спрашиваю отца:

– Ты надолго в городе?

– Ненадолго, – отвечает он. Вот и знакомая резкость. – Завтра утром уезжаю.

Он окидывает взглядом комнату и, заметив маму, хмурится. Отводит меня на пару шагов от группы.

– Что она здесь делает? И почему так одета?

Его слова ранят. Хотя я только что думала примерно то же самое, слышать это от него – необъяснимо хуже.

– Твоя мать же не собирается устраивать сцену? Здесь попечительский совет. Хватит и того, что она явилась в такой одежде, но…

Брэд перебивает его.

– Мистер Брайт, собрание вот-вот начнется. Извини, Кэмерон, – говорит он мне. – Директор сказал, что присутствовать может только студенческий парламент.