Сказать по правде - [69]

Едва она закрывается за нами, как Эндрю снова заговаривает:

– Скоро зимний бал… – Его голос звучит неприятно громко в пустой комнате. Я замечаю нервозность в том, как он сутулится и напряженно потирает костяшки пальцев. – Я надеялся, что ты пойдешь на него со мной, – заканчивает он.

У меня шире раскрываются глаза. В голове мелькают образы: как я прихожу на бал под руку с Эндрю; играет музыка, и я опускаю голову ему на плечо; его губы приближаются к моим, словно в «Скаре».

Я фантазировала об этом вечере. Знала, как уложу волосы на одно плечо и как хорош будет Эндрю в синем блейзере, который покупал для выпускного сестры. Я знала, что все будет идеально.

– Почему сейчас? – внезапно спрашиваю я.

Эндрю моргает, явно не ожидая этого вопроса.

– О чем ты? – Он теребит лямку рюкзака. – Извини, что не сделал это более романтично…

Я качаю головой.

– Нет. Почему ты захотел меня пригласить сейчас? Что изменило твое мнение обо мне?

Прошлым вечером его неожиданное дружелюбие, как я теперь понимаю, вовсе не являлось дружелюбием. Он со мной флиртовал, а мои мысли были слишком заняты другим, чтобы это уловить. Я рассматриваю его черты, пытаясь вспомнить, как меня завораживала ямочка на правой щеке, зеленые крапинки в глазах, мягкий изгиб бровей.

Его руки расслабляются.

– Я знаю, что ты пыталась быть… добра с Пейдж. А потом свела вместе Гранта и Ханну, и… ну, я это заметил. Но когда услышал, что ты сделала вчера для Брендана, то убедился, насколько ты предана цели – сколько усилий ты прикладываешь.

Мне приходится сдерживать подступающий смех. Какая ирония. Недели планирования, и что в итоге привлекает внимание Эндрю? Единственный поступок, который я совершила не в рамках своего преображения – преображения, от которого только что отказалась. Я размышляю о всех гранях того, как этот поцелуй обернулся против меня, когда замечаю, что Эндрю наклоняется, а его губы приближаются к моим.

К своему удивлению, я отшатываюсь. Это происходит так быстро, что у меня нет времени задуматься о том, от чего я отказываюсь, от каких фантазий, от каких давних планов.

Однако отшатнувшись, я понимаю, насколько это правильный выбор. Я не думала о том, сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз фантазировала об идеальном вечере с Эндрю. Кажется, много.

Очевидно, что Эндрю тоже удивляется моему отказу. Он морщит лоб и сужает глаза.

– Я думал, что ты этого хочешь, – говорит он, скорее озадаченно, чем уязвленно.

– Хотела, – отвечаю я, пытаясь разобраться в своих чувствах. Я не могу отрицать, что Брендан изменил ситуацию. Но даже без него – будем честны, нет причин надеяться, что у нас с ним что-то получится, – я не могу убедить себя в том, что хочу от Эндрю того же, что и прежде. Наконец я говорю: – Просто… Мне кажется, тебе нравлюсь не я. А девушка, которой, как тебе кажется, я стала.

Я вспоминаю, что говорил Эндрю про «Укрощение строптивой» в классе. О том, что Катарине пришлось измениться. Хорошо. Я ухватилась за его слова как за спасательный круг в катастрофе, которой стала моя попытка извиниться перед Пейдж. Но теперь я знаю, насколько он не прав. К концу пьесы у Катарины есть муж, и она больше нравится людям, но перестала быть собой. Она лишь женщина, в которую превратил ее Петруччио своим укрощением.

Неожиданно на меня накатывает волна гнева. Я злюсь, что мой план сработал. Я завоевала Эндрю, но он хочет меня только потому, что я загнала себя в новую форму. Теперь я могу это признать. Из-за Брендана – из-за того, что я к нему чувствовала. Он мне нравился по-настоящему, и я тоже хотела нравиться ему по-настоящему. Это восхитительно и мучительно.

С Эндрю все не так. С самого начала для нас обоих все было не настоящим. Эндрю – парень, который подходил мне на бумаге, воплощал все, что, как мне казалось, я хотела. Хотела, потому что убедила себя в этом. Если я что-то и узнала после поцелуя с Бренданом – кроме того, что младшеклассники-задроты могут неожиданно умело целоваться, – так это то, что нельзя выбрать или предсказать человека, в которого влюбишься. Нельзя добиться его списками или планами.

– Если бы мы подходили друг другу, тебе не хотелось бы меня изменить, – говорю я с неожиданным напором в голосе.

– Кэмерон, я не понимаю, о чем ты, – взволнованно говорит он. – Ты мне всегда нравилась.

– Нет, тебе нравилась не я, – без колебаний отвечаю я. Мысли складываются в голове в совершенно ясную картину. – Тебе нравилась мысль о том, чтобы быть с Кэмерон Брайт. Но когда у тебя появился шанс, ты обнаружил, что хочешь кого-то другого. Кого-то добрее. Я не такая, Эндрю, – заявляю я. – И больше не буду скрывать свое мнение и свою честность.

Слова Эль отдаются у меня в ушах. Я не простила ей то, как она их сказала, но не могу не признать ее правоты. Я извинялась и делала что-то для других только ради того, чтобы угодить Эндрю. Конечно, ему нравилось. Но это не мое.

Ему нравится только то, что я приготовила специально для него и вручила с красивым бантиком. Пытаясь стать лучше своей матери, я в точности повторила ее ошибки. Я отдавала себя по кусочкам в отчаянном желании быть с парнем, с которым у нас ничего не получится.