Сказать по правде - [59]

* * *

Эль дополняет мой макияж ярко-оранжевым париком, в тон кушаку. Я выгляжу отвратительно. И это идеально. Пока она убирает коллекцию кистей, накладных ресниц и подводок, я снова благодарю ее за то, что она приехала.

– Без проблем, – отвечает Эль, выбираясь из микроавтобуса. Я провожаю ее до дверцы со стороны водителя. – Ты собираешься объяснить, что именно делаешь с этими людьми?

Я слышу резкость в ее голосе на словах «эти люди». Когда я написала Эль про идею помочь с «Рокки», объяснив, что она сможет использовать это как контент для своего канала, то ждала ее ответа с некоторым нервным возбуждением. Я не надеялась, что они с Пейдж станут лучшими подругами, но думала, что этот случай сведет вместе две странные и несовместимые части моего круга общения. Эль ответила только: «Ок. Где и когда?» Непонятно, но лучше, чем ничего.

Я пытаюсь прочитать выражение ее лица, но на Эль – непроницаемая маска. Она забирается на водительское место и громко захлопывает дверь.

– То, что я с ними общаюсь, – проблема? – неуверенно спрашиваю я в открытое окно.

– Мне все равно, с кем ты общаешься, – резко говорит она. – Мне все равно, что у тебя целая группа новых друзей. – Она бросает в их сторону осуждающий взгляд. – Просто я надеюсь, что ты помнишь: твоя лучшая подруга – это я.

– Конечно, помню, – растерянно отвечаю я.

– Хорошо, – говорит Эль. – Если дело в том, что ты запала на Чарли Кима, Би-Би или какого-то другого парня с… проблемами общения, я должна узнать об этом первой. Не Пейдж.

– Брендан, – поправляю я.

– Серьезно? – У Эль широко раскрываются глаза. – Ты запала на Би-Би?

– Нет… – я сконфуженно подбираю слова, – …это… я не запала на Брендана. Просто теперь зову его Бренданом. То прозвище, оно дурацкое.

– Хм, – прищуривается Эль, – ну ладно. Брендан.

Я успокаивающе улыбаюсь.

– Я бы сказала, если бы запала на Брендана или кого-то нового.

Она оценивающе смотрит на меня, и моя улыбка гаснет. Обычно в ответ на такое Эль выглядела бы довольной или высокомерно шутила о своих злополучных встречах с Элайджей из оркестра. Вместо этого она с каменным лицом изучает меня. Что-то все еще не в порядке.

– Слушай, – говорю я, – хочешь пойти с нами? – Я киваю на машины. – Можем вместе потусоваться.

– С ними? Нет, спасибо. – Она поворачивает ключ в зажигании. – Но ты развлекайся.

Эль выезжает на дорогу, оставляя меня смотреть, как удаляются габаритные огни. Я прикусываю губу в растерянности. В конце концов я решаю, что сегодня не могу переживать еще и по поводу Эль. Мне нужно пройти через вечер идиотских костюмов и принесения девственниц в жертву.

Пока Пейдж и Чарли вытаскивают из дома кулер, я иду к машине Пейдж, где на пассажирском сиденье ждет Эбби. Я осторожно забираюсь назад, стараясь не повредить парик или костюм. Мне приходится отпихнуть горы домашки и пару разноцветных «конверсов», и я не могу не поморщиться. Однажды я устрою машине Пейдж – и ее комнате – качественную организацию.

– Поверить не могу, – говорит Эбби себе под нос.

– Что?

Она указывает на машину перед нами возле почтового ящика и мусорных баков вдоль тротуара. Я присматриваюсь. За рулем сидит Грант. На пассажирском месте рядом с ним – Ханна. Грант что-то говорит, и я вижу, как она смеется.

– Ханна добровольно села в машину Гранта, – говорит Эбби. – Либо она тебя реально ненавидит, либо между этими двумя что-то происходит.

Глава 27

К тому времени как Пейдж подъезжает к месту сбора, наступает ночь. Мы минуем ухоженные газоны, кованые чугунные ворота, а потом – как я внезапно понимаю, – надгробия.

– Постой, – изумленно говорю я, – мы смотрим фильм на кладбище?

Пейдж бросает взгляд в зеркало заднего вида.

– А я не сказала? – с напускной невинностью спрашивает она, паркуя машину. – На кладбище «Голливуд навсегда» проходят лучшие и самые странные показы.

Охваченная благоговением, я выхожу из машины. Кладбище заполняют пять сотен Колумбий, Маджент, Рифф-Раффов и Фрэнк-энд-Фертеров, а с ними – люди в безумных костюмах, которые я не узнаю. Это парад неоновых париков, чулок в сетку и невообразимого нижнего белья. Они идут к пальмам, окружающим кладбище, и открытой лужайке, где землю устилают пледы для пикников. Некоторые позируют для фотографий в костюмах на фоне надгробий и мавзолеев. В дальнем конце на высокую белую стену спроецированы ярко-красные губы.

– Это… – Я осекаюсь, не находя слов.

– Знаю, – ухмыляется Пейдж.

Машина Гранта паркуется рядом с нашей, пока я рассматриваю ряд особенно точных копий Фрэнк-энд-Фертера, марширующих по кладбищу. Судя по тому, как они справляются с пятнадцатисантиметровыми каблуками, – куда лучше, чем когда-либо удавалось мне, – я предполагаю, что они, наверное, профессиональные дрэг-квины. Рядом со мной открывается дверца машины, и я рассеянно осознаю, что из нее выбираются Чарли, Грант и Ханна, а потом и четвертый человек – в блестящих золотых плавках.

Я поворачиваюсь так стремительно, что едва не теряю парик.

Брендан?

Стоя ко мне спиной, он потягивается, и я откровенно пялюсь на него. За исключением маленьких и очень тесных плавок, облегающих места, о которых я сознательно стараюсь не думать, он по сути голый.