Сказать по правде - [61]

«Колумбия» продолжает:

– Будете выстраиваться, когда Брэд…

– Придурок! – кричит кто-то из толпы.

– …и Дженет…

– Шлюха! – кричит кто-то еще.

– …позвонят в дверь, – заканчивает судья. – Знаете, когда это будет?

Все, кроме меня и Брендана, с энтузиазмом кивают. Когда судья уходит, Ханна визжит и бросается обнимать Гранта, который посылает мне благодарный и радостный взгляд.

Минут десять мы сидим на пледах и ждем начала фильма. Аудитория разражается приветственными воплями, когда на сцену поднимается «Фрэнк-энд-Фертер», точная копия самого Тима Карри, и встает под красными губами «Рокки» с микрофоном в руках. Он приветствует зрителей и начинает рассказывать о технике безопасности.

Но мои мысли заняты Бренданом. Или его планом с «Гранд Сентрал Маркет», в чем бы тот ни заключался. Честно говоря, я не знаю, хочу ли идти на свидание с Бренданом. Не то чтобы я не хотела. Я помню, как он на меня смотрел, сколько раз смешил. Он непредсказуем – его сухой юмор, эсэмэски, склонность меня удивлять, то, как он явился сюда. Да еще в костюме.

Я украдкой на него смотрю. Он сидит рядом, не сводя глаз со сцены; лицо в тени. Интересно, о чем он думает. И думает ли о том же, что и я.

Между нами что-то есть?

Я не знаю, так ли это на самом деле, но изо всех сил стараюсь отрицать. Во-первых, это Брендан Розенфельд, который еще недавно был Блевотным Бренданом. Он младше меня и школьный изгой. Я два года обходилась без бойфренда, заработала определенную репутацию, отвергая каждого парня, приблизившегося на расстояние флирта, а теперь Брендан кружит мне голову? Кроме того, есть Эндрю. Это Эндрю нравится мне уже год. Если бы не он, меня бы вообще не было здесь, в компании костюмированных фетишистов. Для него найдется место в моей жизни, в каждом из моих планов.

Брендан Розенфельд не вписывается ни в один из них. Нет причин на него отвлекаться.

Однако я сижу здесь и отвлекаюсь.

Голос ведущего вырывает меня из мыслей.

– Итак, девственники и девственницы, где вы? – ревет он. Грант и Эбби немедленно указывают на меня, широко ухмыляясь. Я слишком занята своими мыслями и слишком взволнована сидящим рядом Бренданом, чтобы отреагировать. Ведущий продолжает голосом, источающим сладострастие.

– Долгое ожидание завершилось. Я рад, что вы берегли себя для этой ночи. Для всех нас. – Он театрально подмигивает и получает вопли и свист толпы. – Не волнуйтесь, я не стану заставлять вас выходить сюда и подвергаться позору и унижениям, – говорит он.

Аудитория стонет. Я выдыхаю от облегчения.

– Нет, я задумал кое-что получше.

Нервозность возвращается с неприятным покалыванием. «Фрэнк-энд-Фертер» расхаживает от одного конца сцены к другому.

– В первый раз все будет как положено. Есть какой-то особенный или просто достаточно сексуальный человек, ради которого вы согласились, лишиться своей невинности? Я прошу вас найти его, – продолжает он. Кажется, я замечаю, что Брендан бросает взгляд в мою сторону. – И если все согласны, разумеется, – говорит ведущий, – то прошу, чтобы вы поблагодарили этого человека за то, что он избавил вас от «Рокки»-девственности… поцелуем.

Толпа воет от восторга, но я едва их слышу. Я нахожу глаза Брендана; мы оба застыли от неуверенности. Технически это я его сюда привела. Я не могу понять, собирается ли он меня поцеловать, – и в этот момент осознаю, что хочу этого. Хочу узнать, реально ли то, что происходит между нами.

Я начинаю наклоняться к нему, сокращая разделяющее нас расстояние.

– Ну что, Брайт, – раздается у меня за плечом. Пейдж плюхается на плед между мной и Бренданом и с ухмылкой поворачивается ко мне. Я моргаю.

– Это же я тебя привела. – Она хитро улыбается, а я хочу одного – чтобы она ушла. Но окно между мной и Бренданом закрылось. Если я попытаюсь открыть его снова, то потеряю легкость и прикрытие ритуала «Рокки». Я поцелую его по-настоящему.

Придя в себя, я говорю:

– Если ты готова – то и я тоже.

Пейдж пожимает плечами.

– Почему бы и нет?

Не тратя ни секунды, я подаюсь вперед. Пейдж наклоняется, и я прижимаюсь к ее губам в масштабном, драматичном поцелуе. Я чувствую, как она подавляет смешок, что, разумеется, заставляет меня прикусить щеку изнутри, чтобы сдержаться самой. Поцелуй нельзя назвать неприятным. Просто это Пейдж, так что он не мог бы быть еще более платоническим. Эбби свистит, Грант аплодирует, а Чарли падает наземь от хохота. Наконец мы с Пейдж отодвигаемся друг от друга, потому что больше не можем сдерживать смех.

Я замечаю позади Пейдж Брендана, который прикрывает глаза, и не могу понять, что он чувствует, избежав ритуала жертвы-девственника, – облегчение или разочарование.

– Ну спасибо, ребята, – стонет он. – Я видел, как Кэмерон Брайт целуется с девушкой, – но это моя сестра.

* * *

Вскоре после начала фильма я понимаю, что все следуют какому-то неписанному сценарию. Каждый раз, когда на экране появляется персонаж по имени Брэд, все кричат: «Придурок!» Они бросаются рисом во время сцены свадьбы и достают водяные пистолеты и газеты, когда Дженет и Брэд попадают под ливень.

Ритуалы меня затягивают. Я кричу ругательства вместе с Ханной и Пейдж, уворачиваюсь от водяного пистолета Гранта. Представления не имею, что происходит, – я едва могу уследить за сюжетом, – но мне все равно.