Сказание о Волконских князьях - [19]

— Да, — сказал Волконский. — Теперь собственную артиллерию короля можно просто не считать. Как мыслишь, что сейчас делает Владислав?

— Судя по словам его секретаря, требует у бояр московский престол и выговаривает им за нарушение присяги.

— Эта присяга смыта в великое разорение многой кровью.

— Королю ее мало, — ответил московский тайный человек. — Его передовые полки уже под Вязьмой и Ржевом. В войсках идет молва, что Владислав не остановится, пока не вернет себе московский престол. По верным сведениям, он писал об этом иноземным государям. Обещает и расширение границ Речи Посполитой.

— Не впервой он это обещает…

— Впервой не впервой, а теперь он — король. Он опытен и имеет хорошие войска. Дворяне Черкасского и Пожарского в поле не устоят. Во всяком случае, нужно время, чтобы собраться для обороны Москвы. Даст Бог, ты сможешь его задержать.

— Но почему ты думаешь, что Владислав пойдет на меня? — спросил Волконский, заметно оживляясь.

— Хочу в это верить. Можайская дорога ближе, но ею он уже ходил и запомнил не с лучшей стороны. Отрезав Шеина, король сам не захочет быть отрезанным, захватив лишь одну дорогу. На Калужскую дорогу он уже посылал полки и осекся.

— Я про это не слыхал.

— Они дошли до Сухиничей — это в землях Вознесенского монастыря — и почти все были порубаны. Калужский воевода гнал их семь верст, немногим удалось спастись.

— Как же, — усмехнулся князь, — это Федор Федорович 1Пе-риха, мой родич и двойной тезка!

— Как бы то ни было, Калуга город большой, и людей в ней довольно для долгой обороны. Волоколамская дорога удобней для сообщения с Литвой, а твоими заботами Белая у Владислава как чиряк на срамном месте — с ним далеко не ускачешь. Понятное дело, бельский староста капитан Филипп Бухолц о возвращении Белой сильно хлопочет, и Радзивиллы заявляют, что шляхта не пойдет к Москве, не вернув свои поместья в уезде. Очень важно, чтобы ты продержался здесь хотя бы неделю, а если можно — две. Потом дороги развезет и посмотрим, как Владислав полезет на Москву без пушек.

— И разорит пол-России! — заключил Волконский, вставая. — Нет, я ему рога пообломаю здесь. Давно этого жду.

Тайный человек тоже встал и начал прощаться с князем. Он ушел ночью, оставив тайнописное послание в Разряд. Больше его не видели[26].

СКАЗ О ТОМ, КАК ПОШЕЛ ВЛАДИСЛАВ ВСЕЮ СИЛОЮ К БЕЛОЙ, А БЕЛЬСКИЕ ЛЮДИ ВООРУЖИЛИСЬ ПРОТИВ КОРОЛЯ

Плохая была зима в лето от Рождества Христова 1634-е, когда сдалась королю российская армия и пошел Владислав Волоколамской дорогой к Москве. С февраля зарядили дожди, увязли вражьи полки в разверзшихся грязях» На севере и западе Бельского уезда было много болот, проезжих лишь зимним путем. Мостили воины Речи Посполитой дороги гатями, тащили пушки и подводы на руках. Шли впереди полки литовского гетмана Христофа Радзивилла, пролагая пути тяжелой силе. Обливало дождем латы королевских гусар, потемнели цветные жупаны шляхты. Свернув знамена, медленно месили непролазную грязь пропитанные водой пехотные полки. Десятки тысяч ног разбили дороги в грязевые озера, топоры и сабли прорубили кругом обходные пути, памятниками застыли провалившиеся по самое жерло огромные пушки, которые никто не в силах был вытащить до конца дождей.

…Вторую неделю пробиралась вся королевская рать к Белой. Лишь несколько хоругвей под началом каштеляна Каменецкого пана Песочинского отпустил Владислав к коронному гетману Казаковскому и Александру Гонсевскому, что наступали на Вязьму и Можайск. Сам же, взяв Белую, хотел идти к Москве в обход государевых воевод, через Ржев и Волок Ламской.

Навязала грязь и на лаптях охотников, стремившихся к Белой со всех сторон. Всех, кто желал биться с неприятелем и русской земли шляхте не выдавать, принимал князь Волконский в городе. Шли к нему люди со своим оружием — копьями и рогатинами, топорами и самострелами, а то и настоящим воинским вооружением, по пути у поляков взятым. Расписывал их воевода в сотни и горевал, что не может дать из казны настоящего оружия, потому что казна бельская пуста была.

Однако напрасно горевал Федор Федорович. В один прекрасный день выдрался из грязи на московской стороне реки огромный обоз и явился перед воеводой детина с бородищей, землею измазанной, именем Архип Савин. Выехала его артель ямщиков из Москвы на санях, везя запас армии Шеина, пришла в Белую с телегами, по дороге взятыми, под завязки нагруженными, неподъемными и с места не столкновенными. Везли ямщики мушкетов тысячу, пороху тысячу пудов и фитиля пудов тысячу же[27], ядер железных около тысячи штук, барабанов воинских сотню и другого мелкого запаса немало.

Изумились беляне, как ямщики с таким грузом через грязи пробились, когда и пешему налегке пройти трудно. Хотел Архип Савин со своими людьми ночь отдохнуть, а наутро далее отправиться: ямщики думали, что Шеин все еще под Смоленском стоит. Князь Федор Федорович принялся ямщиков уговаривать остаться. Долго раздумывал Архип Савин, повторяя вслух: «велено» и «индо». Потом согласился все привезенное по описи воеводе отдать. Сам же, как ни уговаривал Волконский, едва только сгрузили груз — наказал своим ямщикам на подводы садиться. «Некогда нам, князь. Дома небось ждут…» И скрылись среди дождя.