Сиверсия - [60]

– Ваши друзья отмечают, что вы недолюбливали погибшую за легкомысленность.

– Я не обязан любить всех. Эту женщину любил мой лучший друг.

– Вы ревновали, завидовали?

Хабаров нервно рассмеялся.

– Да вы что?!

– Господин Хабаров, вы убили ее?!

– Вы с ума сошли! Я на момент убийства был далеко, на съемочной площадке. Меня видели десятки людей! Почему я должен указывать на очевидное!

– Откуда вы знаете, когда произошло убийство?

– Да от ваших же сотрудников. За сотню долларов.

– Вы обвиняете представителя полиции в получении взятки и совершении должностного преступления. Вам будут предъявлены два обвинения: в убийстве и в подкупе представителя власти.

– Слушайте, вы достали меня! – не выдержал Хабаров. – Лучше бы убийцу искали!

– Когда вам пришло в голову позаботиться об алиби? Еще в России или уже здесь?

– Я работал! У меня контракт с французами! Я не «заботился об алиби»! – выкрикнул он.

– А чем вы объясните, что в вашем фирменном контейнере с реквизитом мы нашли орудие убийства?

– Что?!!

– Мы уже провели экспертизу.

– Бред!

– На нем кровь погибшей и ваша кровь. Ваша группа и ваш резус-фактор.

– Я что, один в мире с этой группой крови?!

– Ключ от контейнера только у вас. Мы его нашли в вашем номере. Отвечайте, вы убили ее?! Отвечайте! Отвечайте…

Удар, хлесткий, жгучий. Дальше боль. Много боли…

Вспомнив, Хабаров потянулся к пояснице, потер.

– Бить умеют, сволочи. Вникать – пока что нет.

Металлический лязг задвижки глазка камеры. Хабаров вздрогнул. Снова тишина, и льющийся голубоватый лунный свет.

– …Я – гражданин России. Я требую представителя посольства! У меня есть право связаться с моим посольством!

– Вы убийца! У вас есть право понести наказание…

Еще удар, от которого Хабаров очнулся только здесь, в камере.

Он неуклюже поднялся с бетонного пола. Сел.

«Сам я отсюда не выберусь…»

Он судорожно сглотнул. То, что за умышленное убийство полагается пожизненное заключение, ему объяснить успели.

Было зябко. Он решил было, что это нервное, но вспомнил про суточные перепады температуры и отсутствие стекла в окне. Он обхватил руками колени.

«Ничего, до утра доживу…»

Лязг металлической двери. Бесцеремонность. Длинный коридор. Узенькая комнатенка. На отвратительном английском грубое: «Undress![30]». Ледяная струя воды по окоченевшему телу. Комок одежды, прижатой к животу скрюченными от холода пальцами. Долгий, очень долгий коридор. «Своя» камера. Скрюченными от холода пальцами одежду не надеть. Хочется сжаться в комок, забиться в угол, прижаться спиной к стенам, поверх накинуть рубашку и брюки и сидеть так, долго, пока не согреешься, пока не рассветет, пока не разрешится сама собой эта дрянная ситуёвина, пока не закончится весь этот бредовый кошмар или кошмарный бред.

Утром за ним пришли.

– В порядке исключения, по просьбе ваших друзей мы предоставляем вам свидание с вашим юристом, – сказал ему по-русски тот самый полицейский, что накануне предлагал проехать в отделение.

В помещении, отведенном для свиданий, его ожидал адвокат Шипулькин.

– До-о-оброе у-утро! – адвокат противно тянул слова.

– Вы откуда здесь? – вместо приветствия спросил Хабаров.

– Я, вот именно что, юристом на вашей картине работаю, если вы запамятовали. Меня директор Сорокина на работу приняла. Вот именно что, все официально. Можете проверить!

– Мне сейчас только и забот, что проверять… – Хабаров сплюнул, выругался.

Шипулькин поежился.

– Ну, как вам тут? – не очень вразумительно спросил он.

– Зае…ись!

– Я могу вам помочь?

– Ребят попроси в посольство сообщить. Пусть представитель посольства придет, – Хабаров обернулся к охраннику. – Уведите меня!

– Как хоть с вами обращаются здесь?

– Нежно!

Ближе к полудню, когда солнце прочно вошло в зенит, его посетил представитель посольства. Разговор был недолгим.

– Мы считаем, нужно действовать осторожно. Нужно дать возможность правоохранительной системе разобраться в случившемся.

– Я могу выйти под залог. Мои друзья внесут залог.

– Сомневаюсь, что система пойдет на это. Вы – иностранец. У вас нет постоянного места жительства и нет источника существования в этой стране. Кроме того, преступление, в котором вас обвиняют, особо тяжкое…

– Иными словами, вы умываете руки?

– Мы обязаны соблюдать законы этой страны.

– Но я же ни в чем не виноват! Как же права человека? Мне нужен адвокат. Мой московский адвокат Перепелкин Владимир Викторович.

– Невозможно. Вас может защищать только адвокат – гражданин этой страны.

Хабаров пристально посмотрел в глаза представителю посольства.

– Советник, вы мне можете хоть чем-то помочь?

– Прямые улики. Я сожалею…

Спустя пару часов допрос.

Сутки спустя еще.

Не бьют. Не повышают голос. Сдержанно-равнодушны.

«Им все ясно…»

Свидание с местным адвокатом.

«Наконец-то!»

– Советую вам признать свою вину. Только это спасет вас от пожизненного заключения.

– Я не убивал. Как же мое алиби?

– Никто из французской съемочной группы не смог подтвердить под присягой, что вы не отлучались со съемочной площадки. Да, вы были там. Но были ли постоянно? Ваши друзья тоже не смогли подтвердить под присягой, что постоянно видели вас с того момента, как вы прибыли в отель. Они сказали, что вы расстались у лифта и разошлись по номерам.