Сиверсия - [53]

Хабаров знал, что Костика – грозу района и гордость уголовников, посадили за что-то лет пятнадцать назад. Тогда нищий и нескладный, сейчас Костик выглядел шикарно: модный дорогой костюм, швейцарские часы, массивный золотой перстень на правом мизинце, золотые запонки и толстый бумажник на столе рядом.

– Видел твою фильму. Что сказать, Саша, ты знаешь о жизни все, что можно о ней знать.

– Спасибо. Сам как?

Костик откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на Хабарова. От этого взгляда Хабаров невольно подумал: «Дурак, зачем спросил?»

– Четырнадцать лет назад сел. Год назад вышел. Родители умерли. Баба не дождалась. Так что я один. Совсем один. Видно, фарт мой где-то дал маху…

– Как же тебя угораздило попасть на четырнадцать лет?

– Было семь. Была третья ходка. Была чудесная весна и колония Наур. Это в районе Чернокозовки, в Чечено-Ингушетии. Там-то я и схлопотал еще восемь, а по совокупности четырнадцать. Так что, слушай меня сюда, Саша. Клади себе в уши мои слова. Наур наши называют «Мяурр»: попадешь – и мявкнуть не успеешь. Там поэзия закончилась, началась суровая проза. Я уже не серый[22] и поднатаскался. Обкатать[23] меня было архисложно. Я был битый парень[24] и в черепной коробке имел чем порешать. Когда блатной шарик[25] закатился, я свой фрайерский прикидон на ангаре[26] оставил…

– Погоди, я…

– Извини. Утром смотрю, нет ни костюма, ни ботинок, вместо них лежит ветошь какая-то и рваные сапоги. Появиться в таком одеянии – значит добровольно признать себя «опущенным». Мой вещмешок ночевал в каптерке. В нем были еще один хороший костюм и обувь. Ростовская зона снабдила меня по уму. Перед обедом вижу: «чех»[27] в моем костюме фланирует. Я же не бычара, я дипломатично спросил: «Где ты взял этот костюм?» Он мог выиграть его в карты, например. В ответ услышал: «Пошел ты, Иван!» А на такие слова на зоне, если ты блатной, нужно отвечать конкретными действиями. Короче, «чех» лежал с раздолбанной башкой, в луже крови, вокруг меня суетились контролеры. Увезли в ШИЗО[28], где долго, сильно и равнодушно били ногами и дубинками. Потом было все ништяк: элита зоны, чай, анаша, «братство»… Но «чех», как оказалось, ничего не забыл. Выйдя из «больнички», в рабочей зоне проявил ко мне интерес. Я еще тогда взял за правило, что просто так нож в руки не возьму[29]. За наглость он залетел на свою же пику, а я в тот же день осознал, что срок мне размотают до предела. Так и было. Там, Саня, выживают. Или – или… Вот и у тебя сейчас: или – или.

– Не понял…

– Я объясняю. До меня дошла информация, что ты спишь с женой Брюса Вонга. Это мой человек. Он расстроен. Судя по всему, жить тебе осталось мало.

– Но…

– По мне, спи ты хоть с серым волком из «Ну, погоди!». Только в силу сложившейся иерархии дать отмашку на твою ликвидацию должен я.

Горло перехватил спазм. Хабаров зашелся в приступе кашля.

– Я сегодня пришел сюда против правил, Саша. Узнают – поставят на ножи. Скажу честно, мне бы не хотелось этого делать. Дело не в нашей детской, стертой временем дружбе. Ты – один из немногих, кто всегда относился ко мне по-человечески. Ты научил меня вещам, которые на зоне мне не раз жизнь спасали. Я на добро отвечаю добром. Короче, даю тебе шанс. Воспользоваться им или нет, решай сам.

Костик Одессит встал и пошел к выходу.

Хабаров обернулся вслед Одесситу и увидел удивительно милое, юное создание. Длинные, как у индианок, каштановые волосы, пухлые губки, дерзко вздернутый носик, чайного цвета глаза…Девушка напоминала восточную фею из детской сказки, неземную, недосягаемо-прекрасную. На ней было черное платье, на шее красовалось серебряное колье в виде змеи. Девушка заметила Хабарова и поспешно отвела глаза. Ее спутник пошел к бару.

Хабаров осушил рюмку водки и подошел.

– Тасманова, что ж мне не везет-то так? – он внимательно смотрел в ее глаза, точно был уверен, что она вот-вот ответит ему на столь важный вопрос. – Вроде бы все при мне: и сила, и морда, и тело, и мозги, – он усмехнулся. – Даже деньги есть. А с бабами не везет! Сегодня со мной, а завтра… не со мной.

– Уходи.

– Богатого папика нашла… Тварь ты, Алина!

Он пошел за свой столик, где шумела, праздновала день рожденья Малыша хмельная компания.

Остаток вечера Хабаров был угрюм и задумчив. Разговор с Костиком не шел из головы. Да и Алину Тасманову он встретил некстати.

Они непутево познакомились и непутево расстались. Познакомились в этом же ресторане год назад. Хабаров был с друзьями, основательно перебравший спиртного. Она понравилась ему сразу. Он попросил кого-то под каким-то предлогом отозвать ее спутника на улицу, тут же подошел.

– Леди скучает? Потанцуем? – он протянул ей руку.

– Отвали!

Хабаров неуклюже плюхнулся на свободный стул рядом, обнял ее за плечи.

– Змеюка на шее у тебя красивая. Сестра?

– Тебя послать или сам уйдешь? – осведомилась красавица.

– Господи, почему все красивые бабы – дуры?

Алина удивленно вскинула брови.

– Что-то новенькое! Так со мною еще не знакомились. Как звать тебя?

– Шура. Шура Хабаров. Пойдем к нам. Мы вон там, у сцены, пируем. Брось ты своего удода!

– Удода на удода менять – только время терять! – отчеканила Алина.