Синдром фрица - [59]
Здесь был только песок и сосны. Эта песочница называлась Джида.
Мы хотели жрать и первое время спасались, воруя в соседней части отбросы.
Ха! Они выбрасывали великолепные куски.
Мы необычайно легко перепрыгнули всякие пороги брезгливости!
Да и какие тут пороги и прыжки. Это было как эскалатор. Только наоборот. Сначала ступеньки, а потом все ровно. Некоторое время мы наслаждались свежим воздухом на голодный желудок.
Потом у соседей умер кто-то из начальства. Мы пробрались на поминки.
Это было спасение.
Но сначала было нужно выстоять похороны. Мы втесались пятеро в понурую толпу. Казалось, они стоят под дождем. Так мрачно выглядели эти ребята.
Над нами было синее небо сентября, а над ними лил дождь! Я подумал, может быть, они очень любили своего командира. Я еще не перестал идеализировать людей.
Этим ребятам просто подмешивали в компот не бром, а нормальное снотворное. Они спали в строю. Они научились спать не пристегиваясь к тумбочкам дежурных по роте. Они спали ровно и прямо.
Нас поразила такая стойкость.
У покойника было хитрое лицо колобка, который избежал всего, от всех смылся. Даже от смерти. Так отлично он выглядел в своем деревянном гоночном автомобиле. Кругленький и веселый.
Все те, кто собрались там, работали, что называется, на дешевом контрасте. Мы делали печальные лица. Но длительная диета способствует активности. Надо только не перегнуть палку.
Наши глаза блуждали в поисках столов с обильным поминальным обедом.
Его не было! Эти нехристи хоронили без поминок.
Такого я нигде не видел в православном мире.
Оказалось, они поели сначала! Они ели ужин, который приготовил этот веселый мужик в гробу!
Я даже не смог улыбнуться. На нас смотрели как на полных идиотов, когда я спросил, какого вероисповедания был покойный, и выразил надежду, что он не был вегетарианцем. Мне все подробно объяснил один тип с двумя кривыми лычками на черных погонах.
Он засыпал и просыпался в течение всего рассказа.
Покойный Колобок был шеф-повар в этой части. Он, как обычно, пришел попробовать завтрак.
И умер над котлом с какао. Но дело в другом. Он потерял ключи от каптерки, где были запасы.
Ждали приказа, а потом решили съесть сначала, а потом закопать.
Стояла жара. Картошка могла испортиться.
По-моему, мы были единственные в этой толпе, кто чувствовал настоящую скорбь.
Солдаты молча смотрели в землю.
Мы смотрели по сторонам. Я заметил жующего на ходу человека и проследил мысленно его путь.
Но тут начали говорить речи. Господи...
Я слышал храп одного типа рядом. Он расслабился и привалился ко мне.
Видно, покойный переложил снотворного. Сосед висел на мне и храпел так, что разбудил всех остальных.
Я ускользнул, переложив его тело на соседнее.
Вся шеренга потихоньку клонилась.
Мы просочились, как вода, между спящими и помчались туда, откуда появился тот жующий.
Влетев в столовую, мы повели носами.
Пахло хлебом и жизнью. Пожалуй это было единственное место в этом доме престарелых, где на нас смотрели не сонные глаза.
У этого хлебореза в руках был такой тесак, на котором мы бы все без проблем уместились.
Парень посмотрел на нас и молча протянул хлеб. На нем лежали три шайбочки масла.
Здесь не пахло подвохом. Мы попросили нарезать хлеб на его машине. Нарезать все, кроме корок. Их мы потом разыграли в карты.
Он не был срочником. Здоровый мужик с медвежьим загривком.
Он был "партизан".
Мы расположились прямо в столовой, нагрели ложки в струе кипятка и отлично размазали наши кусочки масла. Он стоял перед нами, закрывая своим широким телом наши слишком экзотичные для этого местечка морды.
Я помню, он сказал тогда странные слова:
- - - Похороны - - - Нужно что? - - - Нужны простые слова - - - Все мы их знаем - - - Эти самые простые слова - - - Но кто-то их должен сказать вслух - - -
Мы сказали свои простые слова благодарности и смылись. Я часто вспоминаю этого "партизана". Он нас спас.
Слышишь?
Ты спас нас, широкий человек. Живи сколько хочешь и умри с ясной головой.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
В конце концов, видно, кому-то надоело постоянно занимать наши руки абсолютно дурацким трудом.
Мы еле пережили зиму. Пару раз я думал, что все.
Но постоянно что-то выручало. Так, мы нашли старую собаку.
Она сидела у дерева, привязанная. Она была тихая-тихая. У нас у всех мелькнула мысль, что ее просто кто-то бросил умирать.
Мы смотрели в ее слезящиеся глаза. Она радостно скулила. В нас вселился дьявол. Кто знает. Мы постарались не мучить животное.
Перерезали ей глотку. Это было трудно, но это было необходимо.
Как это было! Может быть, мы стали действительно зверьми...
Я не знал. Никто не знал.
Мы выжили.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Нас выстроили весной и сказали, что те, кто хотят уйти раньше, могут уйти, если построят дом для местного комполка.
Но нас было уже не провести.
Мы предпочитали гнить заживо, подыхать с голоду, но терпеть до конца, чем быть обманутыми. Да.
На нас махнули рукой и оставили.
А потом мы начали готовиться к отъезду и увидели, что наших жалких семи с полтиной в месяц не хватит на билет. Даже до Читы он стоил пятнадцать.
«Свинобург» — новая книга Дмитрия Бортникова, финалиста премий «Национальный бестселлер» и Букер за 2002 год. В своей прозе автор задает такую высокую ноту искренности и боли, что это кажется почти невозможным. «Свинобург» — это история мытарств провинциального русского мальчика, прошедшего путь от Саратова до Иностранного легиона и французской тюрьмы.
«Спящая красавица» - третье по счету произведение довольно громкого автора Дмитрия Бортникова. Со своим первым романом «Синдром Фрица» он в 2002 году вошел в шорт-листы «Нацбеста» и «Букера», известен переводами за рубежом. Чтение крайне энергетическое и страстное, шоковое даже. Почти гениальный микст Рабле, Платонова, Лимонова и Натали Саррот - и при этом с внятным скандальным сюжетом. Роман, о котором будет написано великое множество противоречивых рецензий и который способен затронуть наиболее интимные процессы любого читателя.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.