Синдром фрица - [60]
Некоторым нужно было добираться до Питера.
Одних пересадок было штук пять.
Мы пришли в штаб и все сказали. Нас послали на хуй. Мы не пошли.
Нас снова послали и предупредили, что можно и отложить возвращение.
А кто-то из нас, действительно не известно кто, может быть наш общий голос, сказал вдруг в строю, что у комполка слишком красивая жена.
Через неделю нам дали билеты и каждому по пачке "Беломора".
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Я добирался один. Только форма на мне и зубная щетка в кармане галифе.
Это была не "парадка". Никто из нас не стал себя украшать.
Я курил в тамбурах, танцуя от нетерпения.
Гадал на картах, захлебываясь слюной.
Пара инженеров, толстые и сырые, как кровяная колбаса, не хотели угостить солдата. Тогда я начал громоздить ужасы. Глядя на их животы, на лопнувшие сосуды в глазах, это было не трудно.
Они боялись. Запах курицы сделал из меня пророка. С библейской страстью я убеждал их, пепелил их голодными глазами.
Что нам делать, откровенно начали они искать путь спасения.
- - - Вам не хватает милосердия, - - - изрек я, - - - вы сделали много ошибок - - - ваша молодость - - -
Я помолчал и дотронулся до теплой курицы. Она лежала, как обезглавленная священная жертва.
- - - Конечно - - - Конечно - - - Конечно, - - - начали они придвигать жертву ко мне.
Я съел ее в мгновение ока и забрался к себе на верхнюю полку.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Так я добрался до Павлодара.
От приближения к дому голод не утихал. Я думал, что делать, под музыку ворочающихся внутренностей.
Я устал. Очень устал. Но уснуть я не мог. И тогда, когда я это понял, я нашел решение.
Я просто сел в свой поезд и пошел по вагонам. Я спрашивал снотворное.
К моему удивлению, лекарствами теперь делились быстрее, чем хлебом.
Я не преувеличиваю. В тот момент в воздухе пахло тревогой и голодом.
А в поездах это сильнее всего чувствуется.
Я положил в рот пару таблеток и запил их из горсти в туалете.
Проснулся я в Самаре.
Родина была на расстоянии выстрела из средней гаубицы. Чем ближе, тем мне меньше туда хотелось.
Но я все-таки шел и ехал, смотрел расписание, ждал где надо, а где не надо ждать - сразу садился.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Мать открыла дверь и стояла так.
Я не удивился. Я потерял пятьдесят четыре кило. Сейчас перед ней стоял небритый солдат с неприятной усмешкой. С вонью табачной изо рта.
- - - У меня сын тоже служит, - - - сказала она неуверенно, - - - ты принес письмо? - - - Ты знаешь его?! - - - Что?! - - -
Я молчал. Она была такая седая...
Склонив голову, я всматривался в нее. Она попятилась.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Отца не было уже неделю.
Он где-то пил.
Дед слегка свихнулся. Он продал дом в деревне и приобрел привычку жениться на всех, с кем спал.
Еще он завел поросенка на балконе.
Это были новости семьи.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Я не искал отца. Я ел и спал.
Кто-то ему сказал, что я вернулся. Он поскребся в дверь. Мать уже не слышала таких тихих звуков.
Я открыл.
Он стоял передо мною, как старый мальчик. Он мне был по грудь.
Мы обнялись. Вернее, он рухнул ко мне на грудь. Трезвый. Потом он рассказал много чего.
Он гордился мною. Неизвестно почему. Чокался, сидя на чердаке, среди голубей с моей единственной фотографией, которую я осмелился послать.
Не знаю.
Он почему-то считал, что я стал мужчиной.
В один из вечеров, когда он вернулся в дом, я спал и проснулся оттого, что он на меня смотрят. Я спал голый. В его глазах стояли слезы.
Не знаю.
У меня, наверное, кожи не хватало, живот прилип, и рот был открыт.
Не знаю.
Я был жесток тогда. Я боялся, когда на меня так смотрели.
Я должен был всему учиться заново.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Мне навстречу шел дед. В обнимку с двумя женщинами. С двумя на вид не очень старыми женщинами.
Я остановился. Дед был в темных очках. Он смеялся. Он что-то рассказывал.
Его смех приближался.
Они тоже остановились. Дед тыкал пальцем по сторонам. Он, наверное, объяснял им дорогу. Я подошел поближе. Дед крепко обнял одну из женщин. Она взвизгнула.
Вторая спокойно смотрела по сторонам. Дед был в своем репертуаре.
- - - Здравствуй, - - - сказал я.
- - - Кто это?! - - - встревожился дед. - - - Ты кто?! - - -
- - - Я - - - твой внук, - - - сказал я, - - - Фриц - - -
- - - Кто?! - - - остолбенел дед. - - - Фриц?! - - - Ха-ха!! - - - Мой внучок! - - -
Он сдернул очки.
Дед был слеп. Его выцветшие глаза смотрели мне в горло. Он не знал, что я так вырос.
- - - Девочки, - - - обратился дед к женщинам, - - - девчонки! - - - Это мой внучок! - - - Хорош?! - - - Здоровый, наверное - - - Ты где пропадал? - - - А - - - Ты же у нас в армии был - - - Дай я тебя потрогаю! - - -
Он схватил мою руку. И замер. Потом начал быстро ощупывать меня. Молча.
Трогал плечи. Шею.
У него были сухие руки.
Я смотрел в это время на женщин. Они были совсем разные. Но одинаково.
«Свинобург» — новая книга Дмитрия Бортникова, финалиста премий «Национальный бестселлер» и Букер за 2002 год. В своей прозе автор задает такую высокую ноту искренности и боли, что это кажется почти невозможным. «Свинобург» — это история мытарств провинциального русского мальчика, прошедшего путь от Саратова до Иностранного легиона и французской тюрьмы.
«Спящая красавица» - третье по счету произведение довольно громкого автора Дмитрия Бортникова. Со своим первым романом «Синдром Фрица» он в 2002 году вошел в шорт-листы «Нацбеста» и «Букера», известен переводами за рубежом. Чтение крайне энергетическое и страстное, шоковое даже. Почти гениальный микст Рабле, Платонова, Лимонова и Натали Саррот - и при этом с внятным скандальным сюжетом. Роман, о котором будет написано великое множество противоречивых рецензий и который способен затронуть наиболее интимные процессы любого читателя.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.