Силой и властью - [33]

Адалан притих, ошарашенный такой новостью, он просто не мог ничего сказать. Ягодка еще поспорил, поупрямился, но, в конце концов, и ему ничего не оставалось, как признать, что отец прав.

Вот так и кончилось счастье.

Через несколько дней Рахун собрался в Тирон. На этот раз ехать он решил верхом. Глупо и неудобно для даахи, но ради Адалана он готов был потерпеть.

На Пряном пути их дожидались тиронские торговцы, возвращающиеся из Фарисана. Путешествовать через Поднебесье в компании даахи — большая удача для любого караванщика: хранитель и самую безопасную дорогу укажет, и от разбойников защитит. Пока отец говорил со старшиной купцов, Ягодка обнял Адалана и тихо прошептал:

— Ты боишься, Лаан-ши, я чувствую твой страх.

— Очень боюсь… я ведь никогда никуда не уезжал, — ответил мальчик, пряча лицо на груди брата, — Я и города-то ни разу по-настоящему не видел. Не знаю даже, справлюсь ли без тебя?

— Тогда не уезжай. Только скажи, что не поедешь, и я сумею настоять. Отец знает, как тяжело нам расставаться, ему придется или оставить тебя дома, или взять меня с собой.

Тем временем Рахун закончил переговоры и вернулся к мальчикам, ведя в поводу буннанского верхового жеребца и невысокого мерина, спокойного и покладистого.

— Эй, хаа-сар, ты должен ободрять и поддерживать, а не выдумывать лишних страхов, которых и так хватает.

Адалан тяжело вздохнул и еще крепче прижался к брату, но только на минуту — проститься.

— Нет, Ягодка, все верно, надо ехать, — тихо сказал он. — Я должен стать кем-то настоящим, а не просто малышом Одуванчиком. Целую жизнь за твоей спиной прятаться все равно не выйдет… и ведь мы не навсегда прощаемся?

— Конечно, не навсегда, — ответил за сына хааши, — Ягодка подрастет, получит имя, и Фасхил возьмет его к себе. Вы снова будете вместе. Все, хватит нюни распускать, нас уже заждались.

Ягодка нехотя отпустил Адалана, и очень серьезно поглядел на отца:

— Береги его там. Если что — зови меня, понятно?

— Конечно, — Рахун подсадил Адалана в седло и повернулся к сыну, — я буду за ним присматривать. Тирон — безопасное место, зря ты волнуешься.

Дорога по пологому склону сбегала в лощину и круто заворачивала за соседнюю гору. Всадники охраны в голове каравана уже скрылись из вида, когда Адалан с Белокрылым догнали купцов. Ягодка вскарабкался на уступ повыше, чтобы видеть Пряный путь до самого горизонта.

— Я буду хорошо учиться, Лаан-ши, — крикнул он вслед уходящему каравану, — я буду очень-очень стараться, стану лучшим! И получу имя в шестнадцать лет!

— Я буду ждать тебя, Ягодка! — прокричал в ответ Адалан, а сердце больно сжалось: пять лет — целая жизнь! — это почти навсегда…

Он закусил губу и начал глубоко дышать, чтобы не разреветься на глазах у всего каравана.

Часть 3. Чудовище

1

Конец осени года 632 от потрясения тверди (двадцатый год Конфедерации), Серый замок ордена Согласия, Тирон.

Назойливый дождь вот уже пятый день беспрестанно скребся в окна. Серая пелена поглотила город, серая сырость заползла в комнаты, серая тоска легла на сердце, и даже витражи с колдовским светом в кабинете верховного магистра уже не делали мир ни ярче, ни теплее, ни радостнее. На рабочем столе мореного дуба среди книг и бумаг стоял глиняный кувшин с пышным букетом кленовых веток — подарок Жадиталь, лекарство от осенней хандры. Магистр Дайран посмотрел на пестрые листья и усмехнулся. Он был привязан к бывшей ученице как к дочери, гордился, что вырастил целителя. Только вот откуда знать двадцатидвухлетней девчонке, что осенний клен напоминает о прожитых годах и от хандры помогает плохо. Увядание и старость — ничего веселого.

А еще красно-желтые листья напомнили, что пора разводить настоящее, живое пламя, хотя Дайран этого не любил и избегал до последнего. Огненный маг огня боится — отшучивался он обычно, но не сегодня. Сегодня согреться было необходимо и ему самому, и его гостю, промокшему насквозь предводителю крылатой стражи. Фасхил дрожал от холода и тихо ругался, пытаясь отжать увязанную в три косы гриву. Глядя на него, так и хотелось укутаться в меховое одеяло. Дайран поплотнее запахнул темно-лиловую мантию грубой шерсти, протянул руку в зев камина — пламя полыхнуло, плюнуло искрами и, зацепившись за смолистые поленья, успокоилось.

— Давай-ка ты к очагу, т’хаа-сар, — маг подвинул гостю одно из кресел, — сейчас бы еще вина… вино с медом — первое средство от простуды. Там же на столе, рядом с букетом нашлась початая бутыль «Мьярнской ночи», а кубки и мед — в ящике под столешницей. Дайран плотно обхватил кубок пальцами, согревая, и передал Фасхилу. Сам тоже устроился в кресле напротив. Некоторое время они смотрели в огонь, пили и молчали. Наконец даахи заговорил:

— Эту ночь почтенный Кер с караваном проведет у Белых Столбов, следующую — в Нетопыревых Норах. Через четыре дня на пятый, если ничего не случится, мальчик будет в замке.

Голос напряженный и бесцветный — Дайран не мог припомнить Барса столь растерянным. Даже смерть смущала его меньше.

— Мальчик так силен?

— Да, могучий. Я бы поверил, что сам Маари воплотился в этого ребенка, если бы не видел, сколько страха и боли он в себе носит.