Сильнее смерти - [76]

— Но ты же знаешь, что это невозможно, — пытался он уговорить ее.

— Почему невозможно? Или ты не любишь меня?

— Люблю, люблю! — говорил он.

Иногда он решал прекратить связь, больше не приходить в этот дом, но проходило несколько дней, и все начиналось сначала.

С приездом Сайки в отряд для Дренко началась иная жизнь.

Войдя вместе с ней в свою комнату, одновременно служившую помещением штаба, он взял у поручника из рук сумку Сайки и сделал тому знак выйти. Поручник понимающе усмехнулся и вышел, нарочито громко хлопнув дверью. Оставшись с Сайкой наедине, Дренко помог ей раздеться и прижал к себе. Целуя ей глаза, щеки, шею, он шептал нежные слова, зная, как она любит их.

— Почему ты не писал? Или разлюбил? — спросила она, как только освободилась из его объятий и села на стул.

— Как ты можешь говорить такое! — целуя ей руку, сказал он. — Не писал потому, что не мог. У нас здесь такое творилось! У Шолаи мы забрали солдат, а сам он ушел в партизаны. В Мркониче произошло убийство, а сейчас мы находимся на грани междоусобной войны. Все это очень меня беспокоит. Обстановка сложная, поэтому я и не писал тебе.

— Не понимаю, почему это тебя волнует, — сказала Сайка.

— Что же здесь непонятного? Ведь я вступил в борьбу как патриот. Полагал, что, как офицер, я выполняю свой патриотический долг. А сейчас все каким-то странным образом изменилось. Все происходящее здесь не укладывается у меня в голове.

— Тогда брось все и давай уедем отсюда куда-нибудь, — предложила Сайка.

— От себя никуда не убежишь. Я считаю, что мое место здесь, в отряде, но, судя по тому, что происходит, я вроде бы никому не нужен. Ведь мы же бездействуем.

— Значит, я права. Давай уйдем в Сербию к Недичу, станешь там офицером регулярной армии, и все будет хорошо.

— Сая! Ну как ты можешь такое предлагать! — воскликнул Дренко.

Сайка вдруг прильнула к нему и зашептала:

— Я не хочу на плохое тебя толкать, дорогой мой, но страх за твою жизнь не дает мне покоя. С того вечера, когда ты ушел в отряд, меня не покидает мысль, что тебя могут убить. Мне нет дела до этой войны, только ты один нужен мне. Я не могу больше без тебя. Давай уедем куда-нибудь.

— Нельзя же, Сайка, только о себе думать, — ответил Дренко.

— Но и так, как ты ведешь себя, тоже нельзя. Вот мой муж, ты знаешь, какой он нашел выход? Ушел к Недичу. Зачем? Чтобы остаться в живых. Так почему же ты не можешь поступить таким же образом?

— Сая, я и твой муж — разные люди, Я не хочу остаться в живых любой ценой.

Она поняла, что сейчас ничего не добьется от него, и сказала примирительно:

— Ладно, брось думать об этом.

Ночью, когда он лежал возле нее, Сайка продолжила дневной разговор.

— Мечтатель ты и фантазер, — заявила она. — Ты вот удивляешься, почему вы бездействуете. А Тимотия такие мысли не беспокоят. Он ездит в Мрконич пьянствовать с итальянцами. Они для него даже певицу привезли, потому что он любит песни. Тимотий не подставляет себя зря под пули.

— Хватит, Сая, прошу тебя, — не выдержал Дренко, встал с постели, закурил…

Так и текла жизнь Дренко: дни были заполнены мучительными раздумьями, а ночи — любовью. Но и ночью, лишь только Сайка засыпала, в голову лезли одни и те же мысли.

«Что же делать? Что делать?» — в сотый раз задавал он себе один и тот же вопрос.

Примерно через месяц после приезда Сайки от Тимотия прибыл курьер и сообщил:

— Завтра вечером в доме отца Кулунджии состоится пирушка…

Сайка была обижена, что Дренко не захотел взять ее с собой. Вечером она рано легла спать и не слышала, когда уже под утро Дренко вернулся домой. Только заслышав шум в комнате, она открыла глаза.

Дренко стоял у стола и при свете лампы рылся в своем рюкзаке. Вынимая из рюкзака листы бумаги, он бегло просматривал их, а затем, скомкав, бросал на пол. Почувствовав, что Сайка проснулась, Дренко обернулся к ней и решительно заговорил:

— Хватит с меня. Негодяи! Грязные негодяи!

— Что случилось? — испугалась Сайка. Она мгновенно вскочила с кровати и бросилась к нему.

— Лучше уж быть коноводом у того плевского мужика, нашить себе пятиконечную звезду, — продолжал Дренко и с силой бросил тяжелый рюкзак в угол комнаты.

— А я? — Она широко раскрыла глаза от удивления. — Я куда денусь? Обо мне ты подумал?

— Со мной пойдешь! В горы пойдем! Лишь бы подальше отсюда.

— Нет, нет! — крикнула Сайка, прижимая руки к груди, словно защищаясь. — Я не пойду в горы!

XIII

Предательство четников открылось очень скоро. В конце октября крупные силы итальянской пехоты двинулись с Мрконичской дороги в долину Пливы. Поскольку четники схоронились в глухих деревушках, итальянцы беспрепятственно смогли осуществить свой план. Партизаны находились далеко, и ничто не помешало оккупантам пройти через Герзово и быстрым маршем направиться к верховьям Пливы. Артиллерия, находившаяся на дороге, расчищала им путь своим огнем, и все складывалось так, что итальянцы уже чувствовали себя на пороге победы.

Шолая и Проле проснулись от артиллерийской канонады. Наспех похватав оружие и боеприпасы, они выскочили из шалаша.

— На Пливе бьют! — воскликнул Шолая, прислушавшись.

— Верно, на Пливе! — согласился с ним Проле, затягивая ремень.