Сильнее смерти - [57]

— Не буду, — воспротивился Шолая. — Где лошадь?

— Неужели ты хочешь ехать? — испуганно спросила Зорка.

— Да.

— Подожди хоть, пока рассветет, — стала умолять она.

— Приведи коня!

Выйдя из дому, Зорка прислушалась. Со стороны Яйце доносились глухие звуки артиллерийской стрельбы. Сдерживая слезы, Зорка направилась к хлеву. Когда она вернулась, ведя под уздцы оседланного коня, Шолая, худой и бледный, с покрасневшими глазами, стоял, опираясь о дверной косяк, и напряженно прислушивался к звукам боя.

— Начали, — произнес он и направился к коню.

— Куда ты? — Зорка встала на его пути.

— Я поеду, — твердо сказал Шолая, движением руки отстраняя жену.

Зорка, глядя на своего изнуренного, несчастного мужа и понимая, что не в силах задержать его, начала помогать ему садиться в седло.

— Куда же ты едешь больной! — шептала она, задыхаясь от внутренней боли. — Убьют тебя!

— Не бойся, не убьют, я стреляный воробей, — отвечал он, уже сидя в седле и удобнее прилаживая винтовку. Тронув поводья, он поехал той же дорогой, по которой прибыл вчерашним вечером.

Она смотрела ему вслед. Рыдания душили ее.

III

О том, что произошло, Проле узнал после боя с немцами. Курьер, прибывший от Белицы, оторопело смотрел, как помрачнело лицо Проле, а пальцы стиснули доставленное им письмо. Теперь Проле стало ясно, что немцы не по своей инициативе выступили из Баня-Луки, — их кто-то предупредил. Не подлежало сомнению и то, что прибытие Дреновича после отъезда Тимотия и его напускная сердечность были заранее рассчитанным обманом. Проле понял, что и Дренко в отряде Шолаи выполнял вполне определенную задачу — перетянуть на свою сторону плевичан. И он начал ругать себя за то, что вовремя не разгадал планов четников и позволил себя обмануть, «Опять интриги плетут, как в апреле, сволочи», — сокрушался он.

Чтобы предотвратить надвигавшуюся беду, надо было действовать без промедления. «Шолая! — вспомнил. — Вот с кем надо немедленно связаться!» Позвав командира, Проле сказал ему, чтобы он двигался с отрядом к Пливе, а сам вскочил в седло и помчался галопом.

Около полудня он проехал Мрконич, поднялся на возвышенность недалеко от шоссе и остановился. Впереди он увидел длинную колонну, следовавшую вдоль опушки леса. Сбоку ехал всадник, в котором Проле без труда узнал Дреновича, и задрожал от ярости, рука его сама потянулась к пистолету и расстегнула кобуру. «Убить эту собаку сразу или повременить? — мучительно размышлял он. — Если убить, останутся неразоблаченными другие предатели. Оставлю в живых — потом буду жалеть. Ладно, еще будет время, рассчитаемся», — решил он наконец и направился к колонне.

Дренович, завидев Проле, беспокойно шевельнулся в седле и опустил повод. На мгновение его губы искривились в насмешливой ухмылке.

— Куда едешь? — спросил он безразличным тоном.

Сдерживая гнев, Проле повернулся в седле.

— На тебя приехал взглянуть, — с расстановкой проговорил он. — Хочу вблизи посмотреть в глаза предателю.

На скулах Дреновича заходили желваки.

— Возьми назад свои слова, — сказал Дренович, сверкнув глазами.

— А что, они тебе не нравятся?

— Того, кто называет меня предателем, я убиваю.

— Я и не знал, что ты так щепетилен, — рассмеялся Проле.

— Уходи, — глухо пригрозил Дренович, натягивая крупной рукой поводья. Лицо его побагровело.

— Не беспокойся, Дренович, я уйду, но подлости твоей тебе не прощу. — Проле стегнул коня и поскакал, не оборачиваясь.

Уже в первые утренние часы в отряде вспыхнула ссора. Поручник Матич прискакал в группу Белицы и заявил, что хочет с ним поговорить. Белица, сидевший под буком, вышел навстречу, готовый в любую минуту выхватить пистолет.

— Давай побеседуем, — предложил Матич с презрительной гримасой на лице.

— О чем нам с тобой беседовать? — покраснев от нахлынувшего гнева, спросил Белица.

— Предлагаю построить обе группы — вашу и нашу — и спросить, кто за кокарду, а кто за пятиконечную звезду. У кого из нас сторонников окажется больше, тот и станет командовать всеми.

— А зачем это? — спросил Белица.

— Чтобы порядок навести, — ответил поручник. — В государстве с законным правительством не может быть незаконного войска.

— А еще что ты скажешь? — усмехнулся Белица.

— А то скажу, что со всем этим безобразием надо кончать, — продолжал поручник. — Тебе хорошо известно, что в твоей группе немало тех, кто принимал присягу на верность королю. Да ты и сам один из них.

Белица несколько мгновений наблюдал, как конь поручника нетерпеливо перебирал копытами, потом искоса бросил взгляд на узкие плечи офицера, перекрещенные патронташем, а затем вдруг резким движением руки схватил его лошадь под уздцы.

— Слазь! — крикнул он.

— Что?!

— Слазь, говорю!

Поручник испуганно дернул за поводья. Конь взвился на дыбы, перебирая в воздухе передними ногами, дернул мордой и, освободившись от руки Белицы, рванулся вперед. Пока поручник скакал вдоль опушки, вслед ему неслись возгласы:

— Королевский прихвостень!

— Держи его!

— Сорвать с него кокарду!

Разъяренный поручник домчался до своего лагеря и сразу объявил тревогу. Бойцы быстро построились и проверили оружие. В это время появился Дренко. Увидев, как потерявший самообладание поручник отдает команду занять позиции, он строго спросил: