Сила земли - [2]

— Пусть злые боги вырвут у тебя лживый язык! — закричал он, подступая к Сервию.

Тогда Тит встал между ними.

— К чему ссориться? — заговорил он, спокойно поглядывая на соперников. — Я защищаю Тукцию не потому, что она сестра моей жены. Я знаю — Тукция любит Сервия. И пусть любит. А ты, Маний, найдёшь себе другую девушку…

— Лучше Тукции!

— Лучше или хуже — твоё дело. А нам пора идти. Марий, наверное, гневается, что мы опаздываем в легион, надо спешить.

— А далеко ещё идти? — спросил Сервий.

— Ровно столько, сколько нужно, чтобы дойти до Рима, — усмехнулся Тит.

Сервий шёл сзади.

Мысли его возвратились к Тукции: он сравнивал её с самой Венерой, сошедшей с Олимпа[8] чтобы порадовать сердце бедняка.

«Если бы Деций согласился отдать за меня Тукцию, счастливее человека не было бы на свете!»

Сервий думал о своей Тукции, и путь не казался ему таким трудным.

Глава II

Центурион-примипил яростно взмахнул виноградной лозой:

— Что отстаёшь?

Удар пришёлся по плечу легионера, и, скользнув, лоза задела юношу, шагавшего рядом с ним.

— Что убавил шаг, красавец? — крикнул центурион юноше. — Винограда захотел?!

Румяное лицо юноши побледнело, голубые глаза потемнели, брови сдвинулись, движения стали резкими, порывистыми.

Центурия шла по Марсову полю ровным шагом, сверкая медными нагрудниками, иберийскими[9] мечами, вытянутыми копьями, шлемами, украшенными прямыми чёрными перьями.

Она надвигалась с тяжёлым топотом, отбивая шаг, грозно звеня оружием.

Центурион стоял, выжидая, когда эта живая стена приблизится и можно будет остановить её.

— Сто-о-ой!

Центурия замерла, только взметнулись чёрные перья.

Юноша облегчённо вздохнул, искоса взглянул на товарищей справа и слева, но те прямо смотрели перед собой.

Примипил обходил строй, опрашивая новых воинов — кто они, откуда родом. Это был Марий, центурион, отличившийся в Иберии. Ему приказано было проверить выучку всех воинов легиона. Несколько дней подряд он заставлял их шагать.

С виду Марий казался мрачным, суровым. Крючковатый нос и быстрые желтоватые глаза придавали его лицу выражение хищной птицы. Да и голос его был груб, повелителен и насмешлив.

Марий остановился перед юношей, оглядел его с ног до головы и спросил:

— Кто ты?

— Тиберий Семпроний Гракх! — гордо ответил юноша, подняв голову выше, чем полагалось.

На лице примипила изобразилось изумление, виноградная лоза дрогнула в руке.

— Клянусь Марсом, уж не родственник ли ты знаменитого консула Гракха, воевавшего в Иберии?

— Я сын его.

— И ты, нобиль[10], шагаешь рядом с деревенщиной! — вскричал Марий.

— Я должен пройти военную выучку — так приказал мой шурин, консул Сципион Эмилиан. Война требует хорошо обученных легионеров, — прибавил Тиберий, заметив впечатление, произведённое на центуриона.

— Слава Марсу! — воскликнул Марий, с уважением взглянув на юношу. — Вижу, не иссякла ещё римская доблесть! — И подумал: «Боги сегодня удерживали не раз мою руку, когда я кричал: «Эй ты, красавец, перемени ногу!» Или: «Что рубишь мечом, как мясник топором?»

Прислушиваясь к беседе Тиберия с примипилом, воины с удивлением поглядывали на своего товарища. Когда Марий, дав отдых центурии, удалился к жертвеннику Марса, где собирались военные трибуны[11] и центурионы-примипилы, Тиберий заговорил с легионерами:

— Вас удивляет, что я стал воином… Но я хочу научиться владеть мечом, копьём, быть выносливым. Не так ли, Тит?

Тит резко ответил:

— Нет, господин, ты большого дела не сделаешь: там, где нужны сила и выносливость, ты отстанешь от плебея.

— Время покажет, отстану ли я. — Тиберий был задет за живое.

Худощавый воин, получивший удар лозой, сказал, поблёскивая насмешливыми глазами навыкате:

— Тит считает себя первым в центурии, а мы с тобой, господин, самые плохие легионеры. Ясно? Куда нам до него!

— Что мелешь языком, Маний? — вспыхнул Тит, сжимая кулаки. — Если не перестанешь трещать, как торговка…

Но тут голос примипила прервал готовую начаться ссору:

— По местам, по местам!

И опять началось учение. Теперь легионеры, грозно выбросив вперёд копья, бежали с воинственным кличем. Тиберий не отставал от Тита, уверенно взмахивавшего мечом, и громко кричал, не замечая, что по лицу катится пот и дышать становится трудно.

— Тяжело тебе, господин, — тихо говорил Тит, поглядывая с состраданием на уставшего Тиберия. — Не по силам взял работу…

— Ничего, Тит, справлюсь. Ты привык к военной службе, а я только начинаю. Да и учиться уже недолго — скоро будет присяга.

Тиберий отошёл и не спускал глаз с воина, который, в стороне от центурии, приближался, прикрываясь щитом, к изображению неприятельского воина и наносил ему удары мечом по всем правилам фехтовального искусства, а потом принялся метать дротики и камни из пращи.

— Это наш Сервий, — улыбнулся Тит. — Мы пришли вместе с ним из деревни, и тоска по девушке, кажется, покинула его… Взгляни, господин, как он меток: ни один дротик не миновал цели!

— Да, это будет хороший легионер, — согласился Тиберий. — Меткость его изумительна.

В торжественный день присяги военный трибун Лелий громко произнёс наизусть перед выстроенным легионом формулу присяги. Легионеры повторяли: «Также и я». Это была клятва верности и послушания полководцу. Затем военный трибун, приказав занести имена молодых воинов в список легиона, заставил их поклясться, что они явятся на другой день утром на Марсово поле.