Сицилийский специалист - [90]

— Легион обреченных, — сказал Редпат. — При недостаточной поддержке с воздуха их всех перестреляют на пляжах — если они вообще доберутся до берега. То, чему мы сейчас являемся свидетелями, это саботаж в своей самой изощренной и отвратительной форме, спровоцированный разгром, после которого, как полагает президент, он сможет отвернуться от Кубы и от всего, что она олицетворяет.

— А международный коммунизм одержит победу, — сказал Брэдли.

— Ибо ему удалось создать плацдарм даже в самом Белом доме.

— Прежде всего в Белом доме. Все ведь началось с Рузвельта и его Нового курса… Кстати, в Техасе я слышал, что в шестьдесят четвертом году вице-президента свалят, а он — наша последняя надежда.

— Я убежден, — сказал Редпат, — что надвигающееся фиаско послужит предлогом, чтобы нас уничтожить. Ни один из нас не уцелеет, когда начнется чистка, если мы не готовы пойти на крайние меры — не только для самозащиты, но и для защиты нашей страны.

— Крайние меры? — спросил Брэдли, ища разгадку на унылом липе Редпата.

— Разве нужно что-либо пояснять? Меры, разработанные на случай чрезвычайного положения. Акции, которые в любое другое время немыслимы. Интересно, догадываетесь ли вы о настоящей цели моего визита в Гватемалу, Роналд? Нет, конечно, вы не можете догадаться.

— Я предполагал, что вы приехали сюда, чтобы готовить вторжение.

— Я здесь для того, — заявил Редпат, — чтобы расследовать знаменитую тайну совершенного несколько лет назад убийства президента Кастильо Армаса. — Внезапно он выпятил челюсть, считая, что это делает его похожим на Наполеона, и напрасно ждал, что Брэдли удивится сходству. — Если беспристрастно проанализировать это убийство, — продолжал он, — станет ясно, что это была одна из самых успешных операций подобного рода. Проведена быстро, аккуратно, без каких-либо последствий в плане общественного спокойствия. Был найден козел отпущения, признан умственно неполноценным и тихонько убран со сцены. Подлинные мотивы убийства — которые, конечно, были политическими — не выплыли наружу. Если уж убивать, то надо вот так. — И он улыбнулся, славя победу смерти.

— Я, помню, сам поверил этой версии, — сказал Брэдли. — Подозрительным казалось лишь то, что все уж слишком гладко прошло.

— Как вы думаете, кто осуществил эту операцию? — спросил Редпат. — Я случайно в курсе дела.

— Догадываюсь, что один из наших преступных синдикатов. Она была выполнена в сицилийской манере. Я думаю, были привезены специалисты из мафии, которые за определенную плату выполнили работу на высоком профессиональном уровне. — Брэдли потер руки — быстрый жест, означавший: «И концы в воду».

— Ваша догадка и мои заключения совпадают, — сказал Редпат. — Как вы полагаете, можем мы с вами извлечь что-либо полезное для себя из данного случая?

Пронзительный голос его зазвучал бархатнее, отягощенный подспудным смыслом; выдерживая взгляд Редпата, внезапно ставший настороженным, Брэдли тревожно размышлял.

— Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, Джулиус, — сказал он.

— Ну, зачем нам с вами ходить вокруг да около? Давайте скажем так. Готовы ли вы лично сдаться и позволить, чтобы вас, как овцу, повели на бойню, или хотите присоединиться ко мне в борьбе за принципы, в которые мы верим? Мне очень важно быть убежденным в вашей лояльности.

— У вас никогда не было случаев в ней сомневаться. Кроме того, я не намереваюсь класть свою голову на плаху, — сказал Брэдли.

— У вас есть связи с особыми людьми. Из всех нас один только вы с ними связаны. Помню, вы всегда выдвигали теорию, что рано или поздно может возникнуть чрезвычайная ситуация, которая заставит нас к этим связям прибегнуть. Я считаю, что сейчас такой момент наступил. Я достаточно ясно излагаю свои мысли?

— Более чем, — сказал Брэдли и почему-то вскочил. Редпат тоже встал, и они пожали друг другу руки.

— Не хочу излишне драматизировать, — сказал Редпат, — но у меня чувство, что судьба подает нам знак.

У Брэдли тоже было такое чувство. В горле у него першило, как это иногда бывало, когда он слушал музыку великих композиторов.

— Страна ждет от нас действий, — напыщенно сказал Редпат.

* * *

Три дня спустя офицер кубинских военно-воздушных сил, капитан Перес, начальник военного аэродрома в Гаване, получил на рассвете по телефону приказ предпринять боевые действия против сил вторжения, появившихся ночью в кубинских водах. Капитан, смелый, но ничем особо не отличавшийся человек, который достиг своего теперешнего положения в военно-воздушных силах только благодаря длительной службе, оказался в затруднительном положении. Было пятнадцатое апреля 1961 года. Накануне днем все основные военные аэродромы подверглись таинственным атакам с воздуха, в результате чего была выведена из строя четверть и без того немногочисленных военно-воздушных сил страны, в том числе и тренировочный самолет капитана «Т-33», который ничем не уступал любому боевому самолету, за исключением, конечно, истребителей класса «Миг» — «Мираж» — «Вампир». После налета у капитана остался лишь английский «Си-Фьюри», который был громоздок, не мог развивать больших скоростей и который Перес попросту не любил. За всю свою жизнь Перес ни разу не сделал боевого выстрела, и два других пилота — лейтенанты Феррер и Матеос — также не имели никакого опыта. Перес, проведший тревожную ночь, положил телефонную трубку, осушил четырнадцатую после полуночи чашку черного кофе, закончил письмо к жене, в котором давал ей указания относительно передачи имущества, а также образования детей, и пошел к самолету.