Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш - [39]
Но восстание на этом не закончилось. Летом 1664 г. небольшие отряды, объединявшие башкир, вогулов и сибирских татар царевича Хасана (Асана) б. Аблая, разорили села и слободы, взяли Невьянский Богоявленский монастырь на восточном склоне Среднего Урала, на реке Нейве[460]. Узнав о выступлении против них команды Полуэктова, все они отступили на юг, за Исеть. И.Г. Акманов предполагает, что в то время произошел разрыв между башкирами и Хасаном, который покинул Башкирию[461]. Может быть, это тоже послужило причиной снижения боевого настроя повстанцев. В октябре 1664 г. в крае наступило относительное спокойствие, а в начале следующего года новый тобольский воевода А.А. Голицын провел успешные переговоры с башкирами о прекращении мятежа.
Хотя обычно считается, что в 1664 г. массовые выступления в основном завершились, бунтарские настроения в среде башкир сохранялись еще некоторое время[462]. Во-первых, это выражалось в участии башкир в набегах. В конце 1660-х годов ясачные плательщики Южной Сибири страдали «от много воинского разоренья, от калмыцких… и от царевичевых воинских людей, и от башкирцов, что Кучюк царевич приходил под Тарской город и ясашных людей многих на зверовых промыслах побил и пограбил и в полон поймал»[463]. Да и Есиповская летопись отмечает, что тобольские ратные люди «бились с ызменники башкирцы и с калмыки и с царевичем сибирским с товарыщи по 1667 год»[464]. Во-вторых, некоторые башкирские роды выплачивали «ясак конми» калмыкам, в частности хошутскому тайше Аблаю в 1667 г.[465], признавая тем самым его, а не царя Алексея Михайловича, своим верховным правителем.
Из далеких северных остяцких пределов тоже доносились сведения о намерении татарских принцев поднять сибирские народы против «белого царя» и вернуть себе власть над Сибирским юртом. Летом 1663 г. в Тобольске ожидали набега некоего царевича во главе татаро-калмыцко-башкирской рати. К тому времени стало известно, что «зачалась… у них та шатость и измена во всех городах Тобольского разряду и Томского разряду ж в прошлом 169-м году [1660/61], и от царевича (Девлет-Гирея. — В.Т.) от Кучюмова та ссылка о той измене с ними была в том же в прошлом 169-м году. А положили де они на том все и ссылались на том во все городы, что в нынешнем во 171-м году [1662/63] летом придти подо все сибирские городы и городы взять, а служилых людей побить». Сам царевич должен был взять Тобольск. «А тоболские… татары и башкирцы с ними (Девлет-Гиреем и калмыками. — В.Т.) о том договорились, что бы[ть] в Тоболску ему, Де влет Кирею», «договорились на том, что быть де царевичу Кучюмову в Тобольску и владать ему всею Сибирью, и ясак де платить со всех городов сибирских тому царевичу Кучюмову»[466].
О том же было записано в 1662 г. в пыточных речах остяцкого князя Ермака Мамрукова и сю соплеменника, допрошенных березовским воеводой: «…ссылались де с вами тобольские татара и вести вам приносили от царевича Кучюмова внука Девлет Киреева, что ему притти под Тоболеск войною с кол маки и с татары и Тоболеск взять и быть в Тобольску тому царевичю Девлет Кирееву, а вам… сбирать было ясак с Тобольска к нему, царевичю… И иные многие остяки на вас говорили, что в ту измену призывали вы остяков и самоядь»[467].
По мнению Е.В. Вершинина, проводниками бунтарских настроений среди народов Обского Севера в пользу Кучумовичей выступали татары и бухарцы[468]. Это подтверждается сведениями из приказной сводки воеводских отписок, в которой приводится выписка из донесения тобольского воеводы И.А. Хилкова от 17 сентября 1663 г. По словам некоего служилого татарина, допрошенного в местной съезжей избе, «будет под Тоболеск войною царевич Кучюмов внук с калмыки и с татары и з башкирцы. И тоболские татарове и бухарцы меж себя договорились, чтоб тому царевичю быть в Тоболску и ясак платить со всех сибирских городов»[469]. Здесь мы имеем редкое свидетельство интриг узбекских политиков в российской Сибири, в то время как после смерти Кучума их участие в тамошних делах было практически не заметно.
При этом выходцы из Средней Азии присутствовали в ставках царевичей, и им доверялись посольские поручения (возможно, по причине грамотности и привычке к дальним путешествиям). Так, послом Девлет-Гирея в Москву в 1639 г. был сын бухарского «торгового человека» Канлаида, а послом Кучука в Тобольск в 1668 г. — «бухаретин» Мурзаказы Кончаков.
Активная коммерция на маршрутах, наезженных за предыдущие столетия, теоретически позволяла бухарцам играть роль посредников в контактах между различными регионами, в том числе теми, что были населены тюркскими пародами, присоединенными к Московскому государству. Основой таких контактов служили своего рода среднеазиатские диаспоры в восточных регионах страны. Существовали связи, в частности, между тобольскими и казанскими бухарцами. Такие связи, кстати, вызывали раздражение у властей, которые стремились ограничить подобные отношения[470]. Сказывалось опасение разведывания и передачи за рубеж нежелательной информации о положении в провинциях Московского государства, их ресурсах и оборонном потенциале. При этом для среднеазиатских купцов гораздо более прибыльным было не раздувание бунтов на восточных окраинах Московии, а налаживание торговых связей с русскими. Ведь снабжение сибирских «украин» из-за Урала было недостаточным, а в первые десятилетия после Смуты и нерегулярным. Сибирские власти были заинтересованы, чтобы рынки пополнялись продуктами и ремесленными изделиями, привезенными иноземными караванами. Для бухарцев в крае установили льготный пошлинный режим, и, судя по исследованию О.Н. Вилкова, в период 1639–1674 гг. бухарские торговцы приезжали в Тобольск не только ежегодно, но и по нескольку раз в год.
