Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш - [41]
2 августа 1668 г. в Тару прибыли послы дербетского тайши Малая, сопровождаемые послом от его зятя Кучука. Представитель последнего подал местному воеводе Ф.Н. Мещерскому «лист» от царевича. Этот документ без перевода был спешно переправлен в столицу края, к управленцу более высокого ранга — тобольскому разрядному воеводе П.И. Годунову. Местные служилые татары изложили содержание послания по-русски. Вот что выясняется из этой грамоты.
Еще в конце 1664 г. Кучук отправил двух своих послов в Тюмень и одного — в Тобольск (по сведениям из других отписок, все три посла приехали в Тобольск). По прибытии в эти города они были задержаны. В этом заключалась-де причина постоянных военных действий царевича. Приехавший в Тару в составе калмыцкой делегации посол был уже четвертым. Тюменцы никаких бумаг насчет посольства четырехлетней давности у себя не обнаружили. В тобольской же воеводской канцелярии — съезжей избе были «сысканы» соответствующие документы. Оказалось, что в разгар башкирского мятежа в Тобольск действительно приезжал от Кучука вместе с башкирскими послами некий «бухаретин Мурзаказыйко Кончаков». Эти послы якобы просили прощения за «измену» и передавали от своих патронов обещание впредь «быть башкирцам под вашею, великих государи, самодержавною высокою рукою по прежнему в вечном холопстве и ясак платить вам… по прежнему»; что касается Кучука, то он прекратит нападения на «ваши, великих государей, городы и на слободы». О ходе и исходе переговоров в отписке ничего не говорится, но сказано, что вскоре набеги возобновились[483], и Мурзаказый Кончаков был заточен в темницу, где и продолжал пребывать на момент приезда в Тару послов от Малай-тайши и Кучука.
Москва приказала освободить Кончакова и отпустить из Тобольска восвояси. Вместе с ним воевода отправил в степь сына боярского К. Ядровского с наказом передать Кучуку обязательные условия для мирных контактов с русскими — прекращение набегов и освобождение полона, захваченного в Тарском уезде в прошлые годы. Царевич должен подтвердить согласие с этими условиями соответствующей шертью и клятвой на Коране и еще присылкой в Тобольск заложников-аманатов. Встреченных но пути калмыков Кондратий должен был отговаривать от помощи Кучуку, а башкир — убеждать возвращаться без опаски в родные мест, оставленные ими во время восстания.
Путь Ядровского от Тобольска занял тридцать дней. Кочевой стан царевича расположился тогда в урочище Му(и?)чак, где-то на верхнем Ишиме[484]. Тобольский омиссар был принят торжественно и дружелюбно. Во время оглашения приветствия от царского имени Кучук с братьями «приподнялись на колени и на государьской милости били челом», а сукно, присланное в дар от воеводы, «велели принять лутчему своему человеку с честью». Затем Ядровский огласил условия шерти. Кучук отвечал, что не может дать аманатов «и в подданстве быть нелзе», потому что «отец их аманатов не давывал»; полон он согласен отпустить «па розмену», т. е. на равное количество пленных татар (и калмыков?). Что касается заключения шертного соглашения, то царевичи желают, чтобы сперва их послы съездили в Москву и посмотрели, в каком состоянии там находится их родич Хансюер б. Аблай. Таким образом, дипломатическая задача оказалась Ядровским не выполнена. Однако его шестидневное пребывание в улусе Кучумовичей нельзя считать безрезультатным. Кучумовичи пожелали продолжить контакты и вместе с тоболяком отправили очередное посольство из трех человек. Во главе его был поставлен недавно освобожденный из заточения и только что вернувшийся домой Мурзаказый Кончаков. 29 ноября 1668 г. Ядровский и эти послы приехали в Тобольск.
На аудиенции у воеводы в съезжей избе они объявили о миролюбии Кучука и просили помочь им добраться до Москвы, чтобы проведать Хансюера. Если тот хорошо обустроен и напишет об этом братьям в Сибирь, то те будут готовы-де «бить челом в подданство». Просьба подкреплялась демонстрацией подношения для царя — трех драгоценных бухарских ковров (местные посадские знатоки оценили их в полтора рубля каждый). Татарским посланцам было сказано, что без соответствующего распоряжения из столицы они не могут ехать дальше Тобольска и нужно ждать государева указа на сей счет. Ковры же до поры до времени спрягали в местную казну. Насколько мне известно, в Посольском приказе ис возникло желания видеть в Москве представителей Кучука, и Кончаков так и не смог побывать у Хансюера.
Несмотря на очевидную безуспешность этой многомесячной дипломатической кампании, собрание материалов о ней помимо полноты сохранившихся документов ценно еще и тем, что оно содержит послание Кучука царю Алексею. Документы подобного рода единичны, до сих пор были известны лишь русские переводы нескольких грамот Кучума Ивану IV и Федору Ивановичу.
Ничего похожею на намерение перейти в подданство царю в этой грамоте нет. Содержащееся в ней предложение обмениваться послами являлось шагом к установлению мирного соседства, но никак не подчинения и «холопства». Заметим, что в татарском оригинале грамоты царевич предлагает Алексею Михайловичу считаться старшим братом (
