Шут - [24]

— Не знаю, чего это он, — подал голос конюх. — А вы ему травки дайте.

— Я тебе сейчас травки дам. Запрягай его в повозку.

У конюха отвалилась челюсть.

— Как? — спросил он. — Его?

— Можешь сам впрячься, если тебе жалко зверюшку. Мне надо ехать, а как я поеду, если он шарахается? Приступай.

Конюх отправился за повозкой, а я пошёл к дому. Экономка всё так же стояла на пороге.

— Какие будут распоряжения, хозяин?

— Я сейчас уезжаю. Заверни на дорогу какого-нибудь пирожка мне и этому балбесу-конюху.

Экономка кивнула головой и отправилась на кухню.

9. АНАТОМИЧЕСКАЯ БАНДА

В дороге каждый был чем-то недоволен. Коню не понравилось то, что его запрягли. Конюх всем своим видом молчаливо выражал солидарность своему подопечному. Я злился на себя за то, что не сумел перед отъездом придумать для своих слуг какой-нибудь большой и грязной работы.

От столицы до разбойничьего логова, откуда Турди вышел в свет, оказалось что-то около пятнадцати километров. Я размышлял. Не очень-то мне нравилась эта затея. Во-первых, разбойники действительно могут меня расколоть. Допустим, в этом случае двоих я уложу выстрелами из пистолетов, а потом что? Обучить меня владению шпагой в Координационном Совете так никто и не озаботился; разбойников много, а радости мне от этого мало. Разумеется, они меня прибьют. Мне представился безутешный Сергей Сергеич, горько рыдающий на моей могиле.

На душе стало совсем муторно.

Во-вторых, а что, если разбойники относятся к Турди хуже, чем он думает, и разделаются с ним, то есть со мной, в любом случае? В-третьих, они могут попросту отказаться от участия в подобной авантюре, а письмо королю Неммардии уже не вернуть.

Словом, получалось, что я сую голову в пасть тигру, понятия не имея о том, какие мысли в этот момент бродят в его полосатой, хищной башке.

Перед самым лесом конюх остановил повозку. Я велел ему ждать и отправился навстречу неизвестности.

* * *

В лесу за меня тут же взялись комары. Я отломил ветку с листьями и помахивал ею перед собой, отгоняя этих упырей из рода насекомых. По идее, меня уже должны были засечь — караульную службу Турди поставил на должном уровне. Координаторы на инструктаже кое-что рассказывали мне об этих типах, фотографии показывали. Банда всё время меняла свою дислокацию, но я бы и без этого её не нашёл.

Нет, ну так можно и вовсе заблудиться.

Я сел на первый же пенёк, обмахиваясь веточкой. Засекли меня или нет?

Вскоре послышался ответ на мой вопрос — осторожный шорох за спиной. Не оборачиваясь, я громко сказал:

— Ну сколько можно вас, бестолочей, учить? Не должен часовой нападать на путников сам! Сигнал подавать надо! А если б я тебе ловушку приготовил, что бы ты тогда сказал?

Позади меня послышались звуки падения в траву каких-то увесистых предметов. Я обернулся. В нескольких шагах от меня стоял, разинув рот, вытаращив глаза и уронив оружие, один из разбойников Турди по кличке Мясо.

— Привет, — сказал я ему.

— Мама рОдная, — прошептал он. — Это ты?

— Я. А ты думал — вас тут А.С.Пушкин навестит?

Разбойник полез обниматься

— А мы-то всё время тебя вспоминали! — восторженно орал он, хлопая меня по спине. — Пойдём! Ребята на задницы попадают!

В предвкушении этого зрелища он помчался вперёд, ломая кусты. Я едва за ним поспевал. Мясо поминутно оглядывался и поторапливал меня:

— Скорее! Скорее!

— Да иду! — огрызался я.

Минут через десять мы вошли в лагерь.

Действительно, моё появление вызвало фурор. Ко мне лезли обниматься, я не успевал отвечать на рукопожатия и похлопывания. Турди завёл в банде такой порядок, что никто не знал имён друг друга, а все именовались по кличкам, имевшим отношение к человеческой анатомии, так-то: Желудок, Позвоночник, Лапа, Хвост. Турди в бытность свою разбойником сначала именовался Головой, но затем это признали слишком длинным и сократили до Черепа.

В лагере воцарилась суета. Прямо на траву бросили бархатную скатерть с золотыми кистями, а на неё накидали хлеба, мяса, сыра, поставили бочонок с вином. Я стоял посреди этого предпраздничного действа, глупо улыбаясь. А чуть в стороне, на поваленном дереве сидел невысокий, крепкий разбойник, не принимавший участия в общем хаосе и столпотворении. Это был Мозоль, возглавивший банду по уходу Турди. Некоторое время он молчал, а затем не выдержал и спросил:

— Что, Череп, можно поздравить тебя с возвращением?

Я не успел ответить; ко мне подошёл высокий, худой Желудок и, склонившись в шутовском поклоне, промолвил:

— Просим вас к столу, благородный господин, особа, приближённая к его величеству!

Я двинулся к скатерти. Поначалу для меня на траву бросили чей-то плащ, но разбойник Рог брезгливо откинул его ногой и заменил роскошным платьем, снятым с какой-то богачки.

Я примостился на нём, остальные попадали прямо в траву. Мозоль уселся напротив меня. Разбойник Зуб принялся разливать вино.

— Эх, друзья мои, — заговорил я, приняв предложенный мне бокал. — Ну и жизнь же в столице, доложу я вам. Не то, что здесь!

— Ну да, — заметил Хвост. — Ты же там с благородными водишься.

— Да ладно, — вмешался Желудок. — Если этого благородного раздеть, то он окажется таким же, как и все.