Шургельцы - [15]

— Я тоже не старая, дома не хочется сидеть, да детишек куда девать? Надо ясли, как в Бурундуках, сделать, — сказала круглолицая женщина, укачивая младенца.

— Верно, верно, — поддержали ее.

— Эх, дорогие, нам до яслей еще года три ждать, дети повырастут, — вмешалась Плаги-ака. — У нас хлевы не покрыты, стены ткни пальцем — провалятся.

Иван Маськин снова забренчал колокольчиком. На него, шикнули:

— Чать, мы тут не на свадьбе. Уши болят, не бренчи. Дай поговорить.

— У меня вопрос, — поднял руку бригадир Шурбин. — Я вот о чем хочу знать. Каждый год с участка у старого села мы сено скашивали. В этом году где оно? Кто скосил?

— Тебе незачем спрашивать, — сурово взглянул на него Шихранов. — Израсходовали по надобности.

— Сколько заготовили веток на корм?

— У меня нет сведений.

— Что заготовили — в лесу сгноили под дождем. Верно, товарищ председатель? Потом, как в насмешку, штраф заплатили за то, что лес не очистили от гнилых веток.

— Для свиней сколько намечено картофеля оставить? Ответите или нет?

Но Шихранов молчал.

— Кто должен знать, если не председатель колхоза? Или из колхоза Ленина пригласить для ответа?

— Хотите пригласить — приглашайте. Хлебозаготовки колхоз выполнил — теперь и Сергей Семеныча не надо, — обидчиво сказал Шихранов.

— Раньше больных чесоточных лошадей выхаживали в изоляторе, а теперь туда не войдешь: окна разбиты, потолок обвалился, крышу ветром сдуло, — заговорил Кирка Элексей, — дверь с петель упала. Чего смотрит ветсанитар?

— Я скоро в своем выступлении расскажу, — послышался голос Трофимова. — Одним словом, обстоятельно отвечу. Всем вам, мои родные, известно — на трибуну без подготовки нельзя всходить. Тогда дайте мне слово, — вдруг выпалил он и, не дождавшись разрешения, схватил папку обеими руками, согнувшись, подошел к столу и остановился рядом с Шихрановым. — Выступление требую запротоколировать! Оно будет ценное и пусть остается в протоколе. Пора понять, товарищи…

Для бумаг ему на трибуне не хватило места, часть из них он положил на стол, вытер красный, как свекла, нос, начал, размахивая рукой перед лицом:

— Мы не можем не говорить о животноводстве. Вам известно, мой участок работы самый большой и ответственный. Не хочу говорить, что у нас нет недостатков. Их у нас много. О них я своевременно сообщал куда следует. Вот вам некоторые документы. — У Трофимова радостно заблестели глаза. — Например, в прошлом году были некоторые недостатки на ферме. Акты составлены своевременно и аккуратно.

— Еким, актами скот кормить будешь?

— Акты ты как блины печешь, — послышались голоса.

Некоторые громко засмеялись.

— Скот надо лечить!

— Это верно, товарищи. Пора понять и другое: в ветеринарии самое главное — правильно ставить диагноз. Потом только, если сказать по-научному, начинается курс лечения. Вот так, товарищи колхозники, — повысил голос Трофимов. — Наука ветеринария пока что на все вопросы не может дать исчерпывающих ответов…

— Хватит пустое молоть!

— Еким Трофимыч, хватит, пожалуй… — сказал Трофимову и Салмин.

— Ну, товарищи, смотрите. Тут, кроме меня, о ветеринарии никто не сможет дать исчерпывающего ответа. — Трофимов собрал бумаги, старательно сложил их в папку. — Слишком низок у вас культурный уровень, поэтому не умеете ценить специалистов и уважать руководство.

Еким поднял голову, снял очки, с презрением посмотрел на тех, кто смеялся.

— Почему Ванюш молчит? Пусть выступит Ерусланов! — закричали колхозники. — Неужто и он на акты надеется?

— Даю слово Ерусланову, — объявил председатель.

Все смотрели, как нерешительно идет к трибуне Ванюш. Подойдя, он вынул блокнот, открыл его, снова закрыл.

— Ефрем Васильич о работе фермы неплохо отозвался. А мне кажется, на ферме дела идут хуже некуда. Я не умею работать. Образования не хватает, опыта никакого нет. — Ванюш говорил запинаясь, первый раз в жизни выступал перед односельчанами. Молодежь переживала за него — толпилась у дверей, присесть было негде. Только Сухви и Хвекла сидели рядом, не спускали глаз с Ванюша, особенно пристально смотрела Сухви.

— Чего он сегодня так волнуется? — тихо спросила у Сухви Хвекла. Та ничего не ответила.

— Мы были в колхозе имени Ленина. Посмотрели конюшни, коровники, где хранится корм. Везде у них порядок, чистота. Как будто ожидают гостей. — Ванюш глубоко вздохнул, вытер пот со лба неловко, ладонью, и продолжал увереннее: — В конюшне вода журчит по трубам. Коровы как лоси сытые, спокойно жуют, свиньи еле волочатся, такие жирные, круглые как скалки, телята упитанные, крупные, будто двухлетки. Мы и кур полный двор видели, гусей. Бурундуковцы не сдают, как мы, зерно вместо молока, шерсти, яиц, масла. Корм для скота у них давно заготовлен. А мы сейчас, когда зима на носу, пытаемся заложить силос, — в поле травы уже нет. Даже с грехом пополам собранную траву и ту нечем переработать.

— Нам МТС не выделила трактора, — прервал его Ягур.

— У нас лугов нет, и незачем было требовать трактор. Его за спасибо не дают, за него натуроплату гони. Понятно? — отбивался Шихранов.

— Сейчас откуда появилась трава? Четвертую яму силоса молодежь закладывает. Нашли ведь в такую пору, — сказал Шурбин громко, — нечего оправдываться. Постыдитесь хоть.