Шумный брат - [14]
Это были будничные дни, но они нам казались праздником. Обед, сваренный из тех же круп, что и раньше, из тех же продуктов, что были, показался нам вкусней вкусного. Ни капельки сала не было украдено, ни кусочка хлеба, за этим проследила Олина мама. Она была санитарным врачом.
Под её наблюдением дежурные разливали первое и раздавали второе. Особенно нам понравилась пшённая каша, которая прежде была клёклой, невкусной. Теперь её нам готовили со шкварками из сала. Ели и пальчики облизывали. И всем показалось — вот начинается настоящая жизнь. Везде и всюду — ив кладовой и на кухне — помогали взрослым наши дежурные. Вечером мы собрались в зале, читали стихи, пели и танцевали. И каждый думал: «Нет, теперь мы не отсеемся, мы будем беречь наш интернат, будем крепко учиться!»
Откуда галчата?!
Так продолжалось несколько дней. Подкулачники, лишившись своего коновода, поповича Тольки, приутихли. Мы взяли над ними верх. Мы их даже рассадили по разным партам. Оля села с толстяком Пряничным, следила, чтобы он на уроках не чавкал, не жевал пряники. А я — со своим прежним дружком Андроном. Теперь я приучал его к дисциплине. И он ничего, подчинялся. Всё шло тихо. И вдруг…
В этот день нам с Андроном досталось дежурить на кухне. Мы помогали поварихе тёте Моте. Чистили картошку в суп. Промывали крупу. Следили, чтобы не пригорело. Словом, работали по-честному.
Андрон старался на диво, так и вился у котлов с супом и кашей. Выбегал то дровишек поднести, то воды.
Я не узнавал его: откуда и прыть бралась.
И вот наступил обед. Андрон побежал по коридорам, звоня в здоровущий звонок, который нам достался от семинарии. Его надо было держать двумя руками.
А я, надев белый колпак и чистый передник, стоял у котла. С черпаком. Столы сияли чистотой. Для каждого тарелка, ложка, вилка. Стопки хлеба вкусно пахли.
Прибежали ребята, расселись, угомонились. Все в ожидании вкусной еды. Тётя Мотя налила первые миски, потом начал работать я. Интересно это: зачерпнёшь половником — и раз в тарелку. Полная тарелка, точно, и в ней кусочек мяса. Всем одинаково. Вот подошёл со своей толстяк Пряничный. И ему точно, как всем. Теперь у нас все равны. Никто никого не обделяет, не обижает. После меня стал разливать Андрон.
А я, взяв миску, сел обедать. Проглотил несколько ложек. Вдруг Пряничный, не успев отойти от котлов, как заорёт словно зарезанный. Как грохнет тарелку об пол — куда крупа, куда картошка. Поднял над головой что-то страшное и завопил:
— В супу падаль!
И все увидели в руках у него грязно-синего галчонка.
Не успели опомниться, Андрон вытаскивает из котла ещё галчат и кричит:
— Суп с дохлятиной!
Это были те самые мёртвые галчата, которые задохнулись в трубе от дыма. Их вчера выбросили вместе с гнездом, вытащенным при чистке труб, на помойку. Как они очутились в котле?
Я не успел даже подумать, меня затошнило. Затошнило и других ребят, успевших поесть супа.
Я свалился на пол от страшной рези в животе. Меня били судороги. А Конопач танцевал надо мной и кричал:
— Он галчат насовал! Его бог наказал!
Мне было не до галчат, не до бога — мне казалось, что все внутренности мои сейчас вывернутся наружу и я умру…
Под подозрением
Несколько дней меня тошнило при виде пищи. На меня почему-то вид дохлых галчат в супе подействовал сильнее всех. Я заболел.
И всё же этот проступок приписывали мне. Ребята вспомнили, что видели меня у помойки, вблизи галчат, я даже трогал их.
Это правда. Мне жалко было птенцов, и, думая, что какой-нибудь жив, я пошевелил их, взяв в руки прутик.
Пряничный божился, что сам видел, «вот лопни мои глаза», как Берёзкин прятал галчат в тряпку. И это верно. Я хотел похоронить галчат, уж очень жалостно кричали над ними матери-галки. Завернул в какую-то тряпку и побежал за лопатой. Но, вернувшись, не нашёл несчастных. Прозвенел уже звонок. Большая перемена кончилась. Помчался в класс и забыл об этом.
Теперь мне всё припомнили.
А поскольку я не умел так клясться и божиться, как Пряничный и Андрон, все уверились в моей вине. Только Оля держала мою сторону. Когда в школу явилась её мама, вызванная директором по этому случаю, Оля говорила ей:
— Берёзкин не виноват. Он действительно шумный брат, но он честный товарищ. Никогда на других вину не сваливает! Я за него ручаюсь!
А директор ворчал:
— Вот таких хулиганов надо гнать, а не мальчиков из зажиточных семей. Те воспитаны в уважении к старшим, а у бедноты ничего святого нет!
Мою вину доказать не удалось, но всё же я был оставлен под подозрением.
«Загляните в сундучок…»
А скоро произошло новое тяжкое событие — нас обокрали! Когда все мы были на торжественном вечере в честь Первомая, у нас стащили новенькие одеяла и простыни. Были, и нет их, как ветром сдуло.
Весь праздник испорчен. Явилась милиция. Стали вызывать всех подряд в кабинет директора и допрашивать.
Вызвали и меня. И выпытывали дольше других: почему я отлучался со спектакля? Зачем выбегал из зала?
Да, отлучался, выбегал. По просьбе нашей любимой учительницы Глафиры Ефимовны принёс, чтобы повесить на сцене, бабушкино полотенце, вышитое по-мордовски её рукой. Так торопился, что даже сундучок не закрыл. Полотенце очень понравилось учительнице. Она взяла его показать для образчика, чтобы ещё такое же вышили.
Настоящее издание — третий выпуск «Детей мира». Тридцать пять рассказов писателей двадцати восьми стран найдешь ты в этой книге, тридцать пять расцвеченных самыми разными красками картинок из жизни детей нашей планеты. Для среднего школьного возраста. Сведения о территории и числе жителей приводятся по изданию: «АТЛАС МИРА», Главное Управление геодезии и картографии при Совете Министров СССР. Москва 1969.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.