Когда я в письме полюбопытствовал, какую профессию Катя себе думает выбрать, она ответила: «Хочу работать в газете, где пишут про моряков».
После восьмого класса письма и заметки от Кати перестали приходить. Напомнила она о себе через два года телефонным звонком в редакцию.
— Не забыли вы меня? Я — Катя…
— Ах, Катя, — говорю я. — Ну здравствуй, Катя. Откуда же ты звонишь?
— Из Ленинграда, из автомата. Понимаете? Я приехала сдавать экзамены в университет, на журналистику. Остановилась у тетки. Вспомнила про «Морскую газету», решила позвонить.
— Это хорошо, — говорю я, — что вспомнила. А как с экзаменами? Сдала?
— Нет, — говорит Катя. — То есть экзамены-то сдала, но не добрала один балл и не прошла по конкурсу. Ну ничего, приеду через год.
— Ага, — говорю, — не унывай. Год пролетит быстро.
— Пролетит, — говорит Катя. — Только у меня к вам просьба. Но не знаю, как сказать…
— Как хочешь, так и говори.
Помолчала телефонная трубка. Потом слышу:
— Можно, я лучше к вам приеду и расскажу? — Ну что ж, приезжай.
А дело-то было вот в чем. Тетка, у которой остановилась Катя, проживала за городом, и ездить нужно было Кате к ней на электричке. В вагоне Катя познакомилась с курсантом морского училища. Они, должно быть, друг другу понравились и условились встретиться в Летнем саду у памятника Крылову. Катя собралась ехать, как вдруг оказалось, что все поезда из-за ремонта дороги отменили на три часа. Катя опоздала. У памятника Крылову никого не было.
И самым печальным было то, что Катя и Никита — так звали курсанта — разыскать друг друга не могли. Он не знал, где живет Катина тетка, а Катя не знала, в каком училище он учится.
Не подумайте, что Катя была легкомысленная, нет.
Когда она приехала в редакцию, я увидел семнадцатилетнюю девушку, славную, стеснительную, очень доверчивую и бесхитростную. Катя просто покорила меня.
Но вот разыскать этого самого Никиту — а вы догадываетесь, что именно об этом она меня и хотела просить, — оказалось не так-то легко. Больше никого в городе Катя не знала, и помочь ей было некому. И пора уже было Кате уезжать домой.
Сначала ее просьба вообще показалась мне совершенно невыполнимой. Представьте себе, что я прихожу в какое-нибудь училище военных моряков и рассказываю начальнику, уважаемому и почтенному адмиралу, эту самую историю. Про Катю с Никитой… Какими глазами посмотрит на меня адмирал? Да и в каком училище искать Никиту? Разных морских училищ в Ленинграде не меньше десяти…
Спрашиваю у Кати:
— Когда вы с Никитой о том о сем говорили, он не рассказывал, кем будет? Морским инженером или офицером, который кораблями командует?
— Офицером…
— А сколько у него лычек-галочек на рукаве, не заметила?
— Две…
«Ага, — думаю, — училище военно-морское, и учится Никита на втором курсе. Это уже кое-что. Даже хорошо, потому что в военно-морском у меня знакомый преподаватель, Павел Петрович».
— Ладно, — говорю я Кате, — попытаюсь тебе помочь. Хотя обещать точно ничего не могу. Когда ты уезжаешь?
— Через три дня.
— Послезавтра ровно в полдень позвони мне. Отправился я в училище, разыскал своего знакомого и все как есть ему рассказал.
— Ну что ж, — сказал он. — Давай посмотрим, сколько Никит учится на втором курсе…
Оказалось — семь…
Павел Петрович мне предложил вот что. «Буду, — говорит, — вызывать их по одному как бы по делам. А между прочим, спрошу и про Катю. А ты сиди в уголке, смотри и слушай».
Начал Павел Петрович вызывать курсантов. Одного, другого, третьего. Про учебу их расспрашивает, про успеваемость. А потом, как бы невзначай возьмет и спросит: «С девушкой по имени Катя не знакомились?»— «Нет», — говорит один. И другой — нет. И третий.
Вызвал Павел Петрович четвертого. И вот когда он про Катю спросил, я заметил, что этот самый четвертый Никита как бы смутился. Но тоже сказал «нет». Не знаю, что уж он подумал. И на меня, постороннего человека в штатском, посмотрел подозрительно, решил, наверное, что я — из милиции. Короче, он сказал «нет», и Павел Петрович его тоже отпустил. А я чувствую, что это — тот Никита.
Говорю Павлу Петровичу:
— Это, наверное, тот, которого ищет Катя, и есть. Только не признался. Если можно, вызовите его еще раз. Я сам его спрошу.
Вошел курсант. Я и говорю:
— Уважаемый Никита. Вот какое дело. Катя, с который вы должны были встретиться в Летнем саду, приехать в тот день не смогла: поезда не ходили. Опоздала. Вас уже не было. Вы, возможно, решили, что она совсем не придет, а она не могла. И найти вас — тоже. Попросила меня помочь. Я из детского журнала… Вот.
Но Никита ни в какую!
— Я, — говорит, — никакой Кати не знаю.
— Никита! — говорю я. — Мне, конечно, все равно. Но по-моему, Катя — очень хорошая девушка, и вы ей нравитесь. Это все, что я вам могу сказать. Через три дня она уезжает, и вы больше никогда с ней не увидитесь. И если вы — тот Никита, которого она ищет, вот вам мой телефон. Думайте до завтра. Без четверти двенадцать я жду вашего звонка. А в полдень мне будет звонить Катя.
Я ушел. Ушел, надо вам сказать, с горьким чувством и с обидой за Катю. «Не стоишь ты, — думаю, — уважаемый Никита, этой славной девушки…»
