Штурм - [48]
— Господин гауптман, я не все объяснил, — пытался Штейнер вставить слово в свою защиту. — Прошу выслушать. Я три дня искал жену под обломками кирпича. Там погибли сотни…
— А, струсил! Такое дерьмо мы расстреливаем каждый день. Хватит болтать.
Тогда гауптман не был пьян, но ругался грязнее пьяного и махал перед Штейнером тяжелым кулаком.
Унтер-офицера сунули в отдельную комнату недалеко от штаба. Он не трусил, предвидя, что будет завтра; ему не хотелось умирать, как эти двое, покорно и со слезами, без борьбы.
Часовой был всего один. Он стоял за дверью, порой обходил небольшой домик и заглядывал в окно с решеткой.
Убежать невозможно.
Да, времени хватало, чтобы подумать. Штейнер говорил правду, и суд мог бы поверить. Он показывал рану врачу и лечился дома, перед отъездом пришел за документом, но того врача на месте не оказалось — его мобилизовали в армию, а другие врачи не стали разговаривать со Штейнером — выкручивайся, как хочешь.
«Мы расстреливаем каждый день», — так говорил гауптман. — Им нужна очередная жертва для устрашения солдат. Доказывать суду напрасно. Гауптман — сволочь, и все, кто командует и судит, не лучше».
Многое передумал Штейнер в роковую ночь. Вспомнились слова фюрера, еще давно сказанные: «Мне нужны люди с крепким кулаком, которых не останавливают принципы, когда надо укокошить кого-нибудь». После эти слова истолковывались так: нужен крепкий немецкий кулак, чтобы разбить всех врагов Германии. Но удары обрушиваются и на своих, без особого разбора.
Гауптман — один из многих таких людей с крепким кулаком. Раньше он служил в концлагере и там добивался чинов и наград кулаком, плеткой, выстрелом в затылок. Потом лагерей стало меньше, и его перевели в полк.
Вот этот гауптман и укокошит Штейнера. Суд — одна видимость законности. Что тут сделаешь? В рожу плюнешь перед смертью? Если бы в ту минуту в руках оказался автомат!
Пустая мысль. Убьют и столкнут в яму. Вот и все…
Но спасение пришло. Оно пришло со стороны русских. Ночью их артиллерия ударила по расположению штаба. Один снаряд разорвался возле домика, вышиб окно вместе с деревянной коробкой. Часового убило, или он спрятался. Штейнер не стал ждать второго снаряда и бежал.
Наверное, военно-полевой суд заочно приговорил его к смертной казни.
Узнает гауптман Штейнера и приведет приговор в исполнение — тоже видимость законности. Не узнает, кто- нибудь из солдат выдаст, — и конец тот же.
Вернулись офицеры. Бычий глаз уставился на парламентеров, спьяна он не узнавал Штейнера. Майор произнес сухо:
— На основе известных решений Гаагской конференции воюющая сторона не может вести переговоров с другой стороной через военнослужащих, ставших перебежчиками и изменниками. Переговоры возможны и законны лишь с представителями противостоящей армии, из ее личного состава. Вот так! — он вернул ультиматум и добавил: — Мы согласны продолжить обсуждение условий сдачи. Для этого необходимо командованию Красной Армии прислать парламентерами своих офицеров, один из них должен быть в звании не ниже майора. Все.
Майсель не ожидал этого. Комендант, старый хрыч, помнит о Гаагской конференции, и он формально прав, если существует определенное положение насчет парламентеров и о правилах переговоров. А русский генерал и его офицеры не подумали об этом, но скорее всего — делали пробный шаг. И вот командование гарнизона показало на дверь.
— Что будем делать? — спросил он у Штейнера.
Но тот, занятый мыслями о гауптмане, отводивший глаза от него, соображал плохо и ничего не ответил. Майсель сказал коменданту:
— Господин майор, нам могут не поверить, когда мы передадим ваш ответ, могут сделать вывод, что вы не хотите переговоров, сразу же будет отдана команда, и гарнизон погибнет. Это ужасно!
Комендант, выслушав, помялся и сказал с неизменной сухостью:
— Мы пошлем своего офицера, но старший из вас останется здесь. Кто вы по званию?
— Гауптман, — соврал Майсель. — И я прошу, чтобы ваш гауптман пошел с моим товарищем, он тоже офицер.
Бычий глаз презрительно усмехнулся — этого еще не хватало. Комендант выразил сожаление:
— Господин гауптман не совсем здоров.
И опять старый хрыч оказался прав: офицер в таком состоянии не годился в парламентеры, с пьяным не может быть серьезного разговора. Надо все же искать выход.
— Пауль, вы согласны остаться? — спросил Майсель.
Штейнер боялся гауптмана. Бычий глаз не посчитается ни с какой конвенцией и может застрелить.
— Вы же слышали… — намекнул он на то, что говорил писарь. — Мне оставаться нельзя.
— Трус! Ты же парламентер…
— Не могу.
— Хорошо. Останусь я. Доложите подполковнику и генералу все подробно, и если по вашей вине произойдет недоразумение… Смотрите! Я знаю, когда надо жалеть, когда быть беспощадным.
Комендант послал со Штейнером своего обер-лейтенанта. Майсель достал пачку хороших папирос и закурил. Дым, приятно душистый, щекотал ноздри офицерам, знавшим в форту лишь заплесневелый табак, разбавленный древесными листьями. Майсель протянул раскрытую пачку. Никто не взял русскую папиросу.
— Я предвидел это. Но не думал, что они будут серьезно цепляться за пункты конвенции. Подлость высшей степени. Когда они убивали мирное население и военнопленных, конвенции для них были ничто. Истязали даже врачей, сам очевидец.
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.