Штурм - [47]
— Мы посланы командованием Красной Армии. У нас ультиматум, подписанный генералом, нужен ответ, больше ничего.
Подошли майор и гауптман. Майор, комендант гарнизона, был пожилой, за пятьдесят лет, он хромал. Вояка, может, еще с первой мировой войны, недавно призванный из запаса. Гауптман, молодой офицер, был в одном мундире, с Железным крестом, на лацкане — значок гитлеровской партии, похожий на бычий глаз.
Майсель подал бумагу коменданту. Майор стал читать. Гауптмана бумага не интересовала. Обер-лейтенант сказал ему, что парламентеры — немцы.
— Вот как! — прорычал «бычий глаз». — Предатели!
У Майселя желваки прокатились по скулам; он сдвинул брови и вперил ледяной взгляд в лицо гауптмана.
— Прошу не оскорблять.
— Негодяи, мерзавцы! — брызгал слюной гауптман, он был с утра пьян.
Майсель решил больше ничего не говорить. Штейнер встревожился: он и этот гауптман были из одного полка.
— Господа офицеры, — важно произнес майор и сложил бумагу вдвое, — Прошу за мной.
Они ушли и совещались долго. Пользуясь временным перемирием, солдаты хоронили убитых. Они выносили трупы из казематов за пределы форта и закапывали там. Штейнер не удержался и спросил, как же в таком сильном укреплении оказались убитые. Солдаты без офицеров не проявляли злобы, отвечали охотно:
— Был страшный огонь.
— Я ничего подобного не испытывал. Труднее пришлось нам, артиллеристам. Орудия — на открытых площадках…
— Один Иван подобрался к угловому капониру и метнул в амбразуру тяжелую гранату. Сразу девять солдат и два унтер-офицера.
— А вы действительно немцы?
— А вам какое дело? Кто бы ни принес бумагу.
— Сдались в плен, чтобы шкуру спасти?
— Воевать ни к чему.
— Прекратить разговоры, разойдись! — скомандовал фельдфебель.
Возле парламентеров остался один солдат, в очках, — вроде караульный, но без оружия. Он тихо сказал Штейнеру:
— А я узнал тебя. Ты служил в нашем полку, я там был писарем. Шофер Штейнер, не так ли?
— Да, Штейнер.
— Не тебя ли собирались расстрелять, а ты улизнул?
— Я успел улизнуть. А что стало с полком?
— Его расколошматили в первый же день наступления русских, — сообщил писарь. — Осталось не больше роты, Половину гауптман привел сюда на усиление гарнизона форта.
— Тот, что с «бычьим глазом»?
— Он. Узнает тебя — не сдобровать.
— Пойди и доложи, — сказал Штейнер, чтобы выведать настроение писаря.
— Это не мое дело. Он сам узнает.
— Парламентеры неприкосновенны. А вот если вы все не сложите оружие, никому не сдобровать, и ни один не улизнет.
— Все решит командование.
Офицеры гарнизона совещались очень долго. Майсель курил и терпеливо ждал. А прошло уже больше часа. Штейнер только внешне казался спокойным. Когда Бычий глаз протрезвится немного и узнает унтер-офицера, дело может принять плохой оборот, как ни утешай себя. Надо же случиться такой неожиданной встрече.
Мартовским днем Штейнер шел по улицам Кенигсберга и читал на стенах домов грозные слова: за дезертирство — расстрел, за грабеж — расстрел, опоздавший из отпуска — дезертир, отбившийся от своей части — дезертир.
Он опоздал из отпуска на восемь суток.
Штейнер справился в комендатуре, где находится полк, и пошел к переднему краю. Он не торопился, зная, что ждет его. В штабе полка дежурил вот этот гауптман. Штейнер представился, как положено, и предъявил документы.
— За опоздание — военно-полевой суд, — сказал гауптман.
— Я хоронил жену, она погибла на заводе при авиабомбежке.
— Документ.
— Вот он, — показал Штейнер.
— На похороны один день, — гауптман отбросил бумажку. — Что делали остальные семь суток.
— У меня открылась рана.
— Справку врача.
Такой справки у Штейнера не было.
— Я лечился дома. Больницы переполнены. Полковой врач может осмотреть рану.
— Завтра вас осмотрит военно-полевой суд, — оскалил зубы гауптман. — О вас будет доложено господину командиру полка. А сейчас — под арест! Впрочем… — гауптман поднялся со стула и подошел к окну. — Прежде вы увидите кое-что полезное. Выйдем!
Недалеко от штаба стояла в плотных шеренгах рота солдат. Офицер прохаживался перед строем. Показались четыре эсэсовца. Они вели двух солдат, без ремней, в рваных шинелях, самых негодных, какие могли только найтись на складе. Возле одинокого дерева желтел бугорок свежей земли — там была вырыта яма. Осужденных поставили спиной к могиле. Один из них держался с видимой бодростью, не сгибаясь; ветер трепал распахнутые полы шинели. Фамилия его называлась первой в приговоре, который зачитывал офицер перед строем роты. И первым он принял смерть. Еще не донесся хлопок пистолетного выстрела, как он упал и исчез, будто провалился в землю, потому что издали яма была не видна. Второй осужденный упал сам, не в яму, а перед палачами. Он кричал, вероятно, прося прощения. Эсэсовцы выстрелили в него несколько раз и сапогами столкнули в яму.
— Вот как мы поступаем с дезертирами. Не нравится? Этих двоих я поймал. Они уверяли суд, что потеряли свой полк, заблудились в лесу. Идиоты! — ругался гауптман, — Возможно ли заблудиться на родной земле! Сволочи, трусы! За ночь у вас, унтер-офицер, хватит времени подумать кое о чем. Если суд приговорит, берите пример с того, первого, как надо держаться перед лицом смерти. Запомните, негодяй!
Имя Василия Федоровича Ванюшина известно широкому кругу читателей по книгам «Вторая жизнь», «Старое русло», «Волчий глаз» и другим. «Желтое облако» — новое произведение писателя в жанре научной фантастики.Когда на японские города упали американские атомные бомбы, озаботилось не только человечество Земли. Об атомных взрывах стало известно на далекой планете Альва. Альвины однажды пережили атомное нападение с соседней планеты Рам; обеспокоенные взрывами на Земле, они посылают свою экспедицию на Луну — ближайший спутник Земли.Советский космонавт Николай Стебельков прилетел на Луну, чтобы положить здесь начало созданию научной базы.
«Прости меня, Алибек, что оставил тебя, и чужие люди тебя воспитали, но вот знай, только я знаю, где спрятал свои сокровища Джунаид-хан, удирая от красных, и только ты станешь их хозяином», — такие были последние слова умирающего Абукаира аль-Хорезми к сыну Алибеку. И теперь перед Алибеком стоит дилемма. Воспитанный в детдоме, учась в институте, он нанимается в археологическую экспедицию профессора Стольникова, чтобы найти сокровища, награбленные басмачами, а дальше жизнь подскажет, что делать с ними.
Офицер одной из западных держав, отказывается выполнить бесчеловечный приказ и вскоре погибает от рук агентов спецслужб. Его тело попадает к советскому профессору, занимающемуся проблемами сверхрегенерации, после чего убитый капитан Фромм имеет чуть более суток, на то чтобы расквитаться со своими врагами.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.