Штамм «Ратоньера» - [11]
Пустая часть города напомнила фильм о блокадном Ленинграде. Нет, там было лучше, там была надежда на победу, было стремление спасти хотя бы детей, был мотив для дальнейшего существования, ибо не существует неразрушимых цепей. А вот когда спасать будет некого… Доигрались, наотправляли во Вселенную посылов: надоело ждать, что дети будут счастливее, хотим жить здесь и сейчас — вот и получили. А те, у кого власть и деньги, как не спешили ими делиться, так и не спешат. Драма человеческой жизни всегда одинакова, вот только последний акт пьесы не удастся досмотреть до конца. Уже сейчас бывают перебои со связью, да и она не доживет по-любому, а за Максима страшно.
Анжеле вспомнился фильм, снятый в первые годы эпидемии, когда никто еще не верил, что род людской обречен. Его быстро сняли с проката, уж очень впечатляющими оказались кадры, на которых последний человек — дряхлый старик — идет, ковыляя, по разрушенному городу, а за ним трусят тени одичавших собак, ожидающих, когда двуногое существо упадет и можно будет устроить пир. Ролик все равно разошелся в Интернете, и люди пересматривали его с чувством, с каким трогают незаживающую рану.
Мать тоже когда-то признавалась — пью от тревоги за тебя, дочь, а потом вставала в позу оскорбленной невинности: да как ты смеешь! Да как ты меня подозреваешь! Анжела мысленно клялась себе, что никогда так поступать не будет, а вот поди ж ты. И так же начала выпивать… но она бросит! Рядом на перекрестке магазинчик, где торгуют дешевым спиртным, а она даже заходить не будет. Или в последний раз?.. Нет, чтобы даже поползновений таких не было, домой пойдет по безлюдной дороге, конечно, там опасно, но что у нее воровать?
Холодный ветер закружил между домами, фонари не горели, улица освещалась лишь падавшими из окон квадратами света. Анжела шла посередине дороги, почти ничего не опасаясь, — кому нужна пожилая бедно одетая тетка?
Визг шин рядом раздался внезапно и фары осветили пустое пространство в считанные секунды. Кто-то из мажоров не захотел толкаться в общем ряду машин, посчитав, что колеса дорогого авто смогут проехать по разбитой нечиненной боковой улочке. Женщину на проезжей части увидеть они не ожидали. Только парочка случайных прохожих вскрикнула, когда человеческая фигура, получив удар бампером, пролетела несколько метров и шлепнулась на развороченный тротуар.
Осень, хоть и холодная, была необычайно красивой. Ее не омрачали сумерки, сгущавшиеся над человечеством, она не обращала на них внимания или же демонстрировала свое великолепие, пока еще было кому его оценить. Желтые клены шуршали своими ослепительно яркими листьями над старым кладбищем, выделенным городом для общественных похорон. Их помог добиться дядя Кирилла, директор крупного комбината — вообще-то за свой счет городские власти хоронили только пенсионеров. Проводить в последний путь трудоспособного человека стоило денег, и немалых, а Максиму их просто негде было взять. Кладбище разрослось до огромных размеров для их небольшого городка, его давно полагалось закрыть и выделить место для нового, но теперь необходимость в этом отпала.
Лиза предлагала пожить у них в доме. Максим упрямо отказывался — навязываться ее родителям было никак невозможно. Кирилл звал в гости, но тоже получил отказ. После похорон нестерпимо болела голова и накатила страшная усталость, иначе Максим пошел бы бродить по городу, а не отправился домой отсыпаться.
Что-то неладное он почувствовал еще в подъезде — в воздухе стоял легкий запах сигаретного дыма, а соседские бабушки, боявшиеся пожара, со всем накопленным за долгую жизнь пылом гоняли курильщиков. Дверь в квартиру была приоткрыта. Максим решил сначала, что сам забыл закрыть ее в утренней суматохе, но первый же взгляд на прихожую дал понять, что это не так. Гардероб оказался распахнут, одежда вывалена на пол. От надругательства над комнатами просто дыхание остановилось — незваные гости распотрошили книжные шкафы, расшвыряв всю их домашнюю библиотеку. Книги всегда были любовью и гордостью Анжелы, она частенько вспоминала, при каких обстоятельствах купила тот или этот томик, а что досталось в наследство или подарили. Грабители искали деньги, которых не было, но Максима не порадовала мысль, что злоумышленники просчитались. Помимо прочего на полу валялся альбом с фотографиями, рассыпались черно-белые еще снимки маленькой девочки, потом цветные — постепенно взрослеющей школьницы, девушки-студентки, молодой женщины с уже потускневшими печальными глазами… На одной из фотографий отпечатался след ботинка.
Ошеломленный Максим прошел между книг на кухню, где размер ущерба открылся в полной мере. Грабители не побрезговали их запасами, полностью опустошив буфет и стенной шкаф. Ничего из консервов и круп, которые собирала мать, и хвасталась каждой удачно купленной банкой, как девочка новой куклой, не осталось.
Максим сел на табурет посреди разгромленной кухни, удивляясь собственному спокойствию. Нет, попадись ему сейчас кто-то из грабителей, мордобой бы вышел знатный — за чужие разбросанные книги, за потоптанные фотографии, за оборванную не знавшую счастья жизнь, по которой прошлись в грязных сапогах. А вот на то, что теперь, получается, придется поголодать, ему наплевать совершенно.
Много фанфиков по «Гостье из будущего», где проводилась параллель между судьбами персонажей и актеров, их сыгравших.Предположим, Колю Герасимова постигает та же судьба, что и игравшего его актера, только в более жестоком варианте — именно сгорел в бане и именно окончательно спился. Алиса не может смириться с таким положением дел. Однако исправить ситуацию возможно лишь тогда, когда и она уже взрослая, и перед ней вместо наивного мальчика опустившийся, очерствевший, не нашедший себя в этом мире человек.Метки: ООС, Ангст, Фантастика.Примечание автора: Почти все эпиграфы взяты из романа «Властелин Колец» и произведений по нему.
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.