Шлимазл - [35]
— Прав Мишка, на сто рядов прав — тепло поглядывал на земляка Борис, — перейди Россия на пиво, и будет все о кей, а так нет у неё будущего, как нет, и не может его быть у отдельно пьющего горькую индивидуума».
А Мишка начал спорить, и это означало, что он дошел до кондиции. Спорил он азартно, но не сердито.
— Да как вы можете сравнивать Галича с Розенбаумом? — кричал он, хотя никто никого ни с кем и не думал сравнивать.
— Галич просто хороший и талантливый человек, а Розенбаум — гений. Даже если бы он, кроме «Уток» и «Глухарей», ничего больше не написал, то и тогда бы он обеспечил себе бессмертие! А у нас в Тюменской области утки этой — тьма! Тысячами бьём ее на перелёте. И карась в озерах золотистый, аж сладкий, только в Ишиме такой водится, — хвастался Мишка, и все соглашались с ним, иначе он до утра не угомонится, думая при этом: «А как это сладкий? Разве может такое быть и вкусно ли это — сладкая уха или сладкий карасик в сметане?»
А Мишка уже напевал приятным баском: «И-эх! Скачи, скачи, ковыляй!» и притопывал, но не тогда, когда пел «скачи, скачи», что было бы логично — всё-таки кони скачут, а тогда притопывал, когда доходил до слов: «Я тавро зубами выгрыз!» Тут он бил себя по мощному бедру, как раз там, где, по его мнению, ставят клеймо лошадям, лупил в пол ножищей, страшно сказать, какого размера и странно было видеть трезвым оком, как во время кажущегося веселья вдруг мрачнело лицо поющего и как сладчайшая из слез, слеза неприкаянности стыдливо притуманивала воловьи Мишкины глаза.
А утром ворчали марокканские евреи, жившие этажом ниже: «Эти русские совсем с ума посходили. В шаббат ремонт квартиры затеяли».
Саддам Хусейн пообещал забросать Эрец[35] Исраэль ракетами, оснащенными химическими боеголовками, и через день каждый житель Земли обетованной получил по противогазу. Четыре миллиона дыхательных аппаратов за сутки — «это шо-то», как говорят в Одессе. И тут же израильские модницы стали украшать сумки противогазов рисунками, аппликациями, и даже вышивками. Никто этого Саддама не боялся, и вообще создавалось впечатление, что люди радуются представившейся им возможности умереть. Вместе с противогазами раздали скотч, чтобы им заклеили все щели в доме на случай химической атаки. Свободной рекомендовали оставить только входную дверь, но во время воздушной тревоги её рекомендовали заклеить тоже. И ещё была одна ну уж очень смешная рекомендация — обязательно выключить свет в квартире, иначе ракета может среагировать на тепло лампочки и упасть прямо на голову.
Ночью объявили, что ракета вылетела из Ирака и через пятнадцать минут должна будет, если её не собьют, конечно, приземлиться в Израиле. Объявили и тут же врубили весёлую музычку для поднятия настроения. Семья надела противогазы, заклеила входную дверь, но свет не выключила потому, что в темноте нельзя было фотографироваться. Сделали поляроидом снимки в противогазах и поснимали маски к чёртовой матери. Человек всегда надеется, что несчастье может произойти с кем угодно, только не с ним, и это неверие в собственную гибель и есть не что иное, как мудро придуманная природой биологическая защита смертных, чтобы не поумирали раньше времени со страху.
Поймали по «Свободе» голос Эммы. Она устроилась что-то там вещать на любимой совками радиостанции. Решили тут же написать ей письмо и отправить фотографии. Жена закончила сочинение и попросила Бориса добавить что-нибудь от себя. Он поразмыслил самую малость и дописал:
Радио прервало ламбаду и объявило, что подарок от Хусейна приземлился на Рамат-Ган. Там жил Гиви. Тут же связались с ним.
— Вы меня уже в четвертый раз будите. Сначала позвонил Рабинович, потом Цицельман-Говнюк-Говенюк, а теперь ты.
— Но ведь три звонка получается, а не четыре.
— А меня первый раз ракета разбудила, — зевал в трубку полковник медицинской службы Гиви, он же Менаше Габриэлович Чхеидзе. — Она тут рядом с моим гаражом *издякнулась. Представляешь? Одну стену дома как бритвой срезало, а остальные стоят, хоть бы что. И ни одного раненого при этом. Так что спокойно, старик. Господь бережет Израиль. Привет жене и Настеньке.
Утром Борис понёс письмо на почту для Эммы. Понести-то он понёс, но ведь не получит послание элегантная Эмма, бывшая жена известного специалиста по кремлевским женам Эдуарда Т. Ну, вот ни за что не получит. Вот была бы марочка на конверте, опустил бы Борис письмо в ближайший почтовый ящик, и полетели бы фотографии семьи в противогазах в Америку, но не было марочки под рукой, и пришлось идти до ближайшего почтового отделения, зайти в которое Борису будет не суждено. Не упадет на него ракета «Скад» и не случится землетрясение, извержение вулкана, цунами, наводнение, а не зайдет Борис на почтамт. Потому что, кто-то там наверху решил помешать задуманному, потому что звезды, патронирующие его знак зодиака, стали в неблагоприятную для него позицию, потому что «Аннушка уже пролила масло» (ну как тут Воланда не вспомнить), потому что косолапил навстречу Мишка Кантор. Господи, твоя воля! Святые угодники! Из каких мизерных осколков бытия, из каких внешне не связанных между собой мелочей, складывается сложная мозаика нашей судьбы!
