Шли бои - [42]

Мы залезли в кузов грузовика. Немецкие солдаты уселись в кабину. Грузовик тронулся. Мы с Юзефом стояли, опираясь на крышу кабины. Через заднее окошко нам были хорошо видны затылки шофера и конвойных. Скорость прибавляла силы ветру, вздымавшему угольную пыль в кузове. Вскоре наши лица стали совсем черными. Только белки глаз сверкали.

Автомобиль мчался по шоссе. Меньше чем через полчаса показались первые дома Кшешовице. Сразу же за городом пролегала воздушная канатная дорога. Вагонетки, словно большие пауки, медленно плыли в ту и другую сторону. Здесь мы собирались сойти. И вдруг под канатной дорогой мы увидели четырех гестаповцев с автоматами наперевес. Один из них поднял руку — хотел остановить грузовик. Мы объяснились друг с другом взглядами. Если грузовик остановится и у нас потребуют документы — будем стрелять. Грузовик быстро приближался к ним. Вот они уже совсем рядом… но грузовик, минуя их, проехал дальше. Скорость очень большая, и водитель не сумел вовремя затормозить.

Федя и Юзеф улыбнулись. Грузовик остановился метрах в ста за канатной дорогой. Мы молниеносно выскочили. Молодые люди из строительной службы, стоявшие здесь, быстро заняли наши места. Грузовик отъехал.

Четыре вооруженных гестаповца смотрели в нашу сторону. Но это нас уже не страшило: неподалеку в кустах дежурили пятеро гвардейцев с оружием в руках. Мы по двое пошли к зарослям и здесь нашли гвардейцев. Затем двинулись в Менкиню. А в скором времени были на квартире у Станислава Бодзенты (секретарь партийного комитета в Менкине около Кшешовице. Погиб в 1943 году).

— Ждал вас с нетерпением. Вижу, что все в порядке, — проговорил Бодзента. — Только вид у вас такой, будто вы не из Кракова, а прямо из шахты.

— Это чтобы гитлеровцы не узнали нас, — пошутил я.

Юзеф и Федя должны были идти дальше через границу в Словакию в сопровождении товарищей из Хшанува. Мы же свою роль сыграли.

— Дайте нам знать, когда доберетесь до места, — попросил я Юзефа.

В дальнейший путь через «зеленую границу» они отправились вместе с группой товарищей, которой руководил Францишек Пытлик из хшанувской организации.

Через несколько недель я узнал, что Юзеф и Федя успешно перебросили радиостанцию на свою базу в Чехословакии.

На жизнь и на смерть

Валя и Янек отправились обратно в Краков, я подался прямо в Чернихув. После нападения на молочный завод в Рыбной немцы не предпринимали никаких ответных действий и вообще не показывались. Крестьяне больше не сдавали молоко: его негде было перерабатывать. В последнее время приходилось все больше заниматься организационной работой, а меня неудержимо тянуло в лес. Время от времени я встречался с Франеком (Сасулой) на лагевницкой цементной фабрике. Поддерживал связь с отрядами Батальонов Хлопских в районе Могилы и громады Халупки, по-прежнему встречался с членами крестьянской партии района Забежув — Кожене и Выжги. Они всегда помогали нам. Я расширял свои связи.

Однажды мне сообщили, что я срочно нужен Зигмунту и начальнику штаба округа Шибистому, прибывшим в Подгале. «Что-то важное», — подумал я и вместе с отрядом отправился на свидание. Оно состоялось в Чернихувском лесу. Командующий округом и его начальник штаба рассказали мне, какой бой с гитлеровцами выдержали гвардейцы из Жешува. Несколько наших товарищей было убито.

Зигмунта и Шибистого сопровождали два гвардейца из жешувского отряда Гвардии Людовой.

— Теперь они будут сражаться в нашем отряде. Дельные ребята. В Жешув надо переправить сто килограммов динамита. Нужно во что бы то ни стало взорвать железную дорогу, идущую на восток. К приему динамита все готово — квартира, транспорт, люди. Перенесите только взрывчатку в Беляны. Детали мы еще обсудим.

— Все будет сделано, — заверил я.

Мы решили наладить более тесную связь с руководством партии и командованием Гвардии Людовой. Местные товарищи ощущали потребность в такого рода контактах.

Вечером состоялось построение отряда. Гвардейцы стояли в строю в две шеренги. Шибистый зачитал приказ командующего округом. В нем говорилось о том, что необходимо усилить и расширить борьбу с оккупантами. Нескольким гвардейцам были присвоены воинские звания. Ночью четверо гвардейцев — из них двое новых из Жешува — и Шибистый забрали динамит и вышли из леса в направлении Белян.

— После выполнения задания, вернетесь в лес к лесничеству. Здесь я буду вас ожидать, — сказал я гвардейцам.

Лесничество Косыцажа часто служило нам пунктом сбора. Петр Косыцаж и его сын Станислав, члены ППР и Гвардии Людовой, всегда были готовы к действиям. Зося носила нам в лес еду, покупала в магазинах все необходимое.

После совещания, проведенного в отряде, я решил вместе с Вильком, Чарным, Грегорчиком и Очкосем привести в исполнение приговор, вынесенный Цейсу, начальнику жандармерии в Забежуве около Кшешовице. Он издевался над поляками, давая волю своим садистским наклонностям. На его совести были и советские пленные, которым удалось бежать из лагерей. В воскресенье вечером он собирался ехать в Чулув. Там-то мы и решили его накрыть. Я думал об этом, Дожидаясь возвращения четырех гвардейцев. Сюда должен был прибыть и командир отряда Чарны. Отряд я отослал в лес около Русоцице. Очкосю поручил обеспечить ребят продовольствием. Тихо шумели деревья. Время шло страшно медленно, а ребята все не появлялись. Наконец послышался условный протяжный свист.