А.А.Аникин
Москва — Хлынов — Темьян: земной и художественный путь Сергея Дурылина
Жизнь Сергея Дурылина — и биография, и творчество — таит множество загадок.
Долгое время даже дата и место рождения С.Н. Дурылина (1886–1954) вызывали разночтения; так, в некрополе Дурылиных на Даниловском кладбище в Москве на могильном камне Сергея Николаевича стоит официально признанный тогда (по паспорту), но неверный год рождения — 1877… В некоторых документах значится место рождения — Киев и даже 1871 год… Нет, Дурылин — коренной москвич, отсюда он начал свой жизненный путь, здесь его и завершил. Подлинная дата рождения установлена по архивным материалам: автобиографии, справке ФСБ РФ «Об обстоятельствах ареста С.Н. Дурылина» (РГАЛИ, 2980, № 1144), по метрической записи Богоявленской церкви в Елохове (Центральный исторический архив Москвы, ф. 2126, № 29; сведения В.Ф. Тейдер).
Такая датировка соответствует и истории семьи Дурылиных: Сергей был средним из трех братьев (еще двое сыновей не выжили), а первый — Коля — родился в 1885-м. Так что сам брак родителей Николая Зиновиевича (1832–1898) и Анастасии Васильевны (1852–1914) состоялся гораздо позднее 1877 года, 30 октября 1883 года (см. документ из архива С.Г. Дурылина): Дурылин писал, что отцу было уже за 50 лет… Считается, что Сергей Николаевич еще в юности зачем-то прибавил себе возраст — возможно, для весомости в глазах учеников, и даже праздновал 70-летие в 1947 году — наверное, с присущем ему чувством самоиронии…
Есть несколько московских мест, и сейчас сугубо мемориальных — прежде всего, это дурылинский некрополь на Даниловском кладбище, участок 4, и дом-музей писателя в Болшево (ныне район г. Королев). Это как бы намоленные самим Дурылиным места, и в то же время здесь тоже не избежать разнотолков и споров в, казалось бы, простых вещах (вроде даты рождения!).
Поделюсь самым недавним изысканием. Когда мы приходим на могилу С.Н. (а это первый признак искреннего почитания писателя, поскольку он сам придавал как собственно смерти, так и месту упокоения глубочайшее, первейшее значение), то мы видим общий гранитный памятник с именами Сергея Николаевича и его супруги Ирины Алексеевны. Что ж тут разыскивать еще, все высечено в камне… Но по архивам мы знаем, что С.Н. завещал похоронить себя в могиле рано умершего своего брата Николая и оставить прежний небольшой белого мрамора памятник, а на завещании И.А. значится, что ее тело было захоронено в могилу матери — Анастасии Васильевны. Памятник матери стоит рядом отдельно. Имени брата Николая мы и вовсе не видим. Так где же лежат точнее дорогие нам останки?
По семейным воспоминаниям «В родном углу» мы представляем, что мать С.Н. похоронена между могилами отца и брата Коли. Так и есть сейчас: на небольшом белом мраморном памятнике, стоящим рядом с надгробием Николая Зиновиевича, есть надпись с ее именем. Надпись, правда, сделана небрежно, черной масляной краской. Памятник же Дурылиным стоит вроде на месте, где должна быть могила младенца Коли… И вот сделан решительный шаг!
Памятник на могиле матери настолько отвечает описанию памятника на могиле брата Коли, что мы решаемся осмотреть его с оборота, заднюю сторону, пробравшись через едва доступные заросли и иные ограды. И что же? На обороте видим высеченную как положено надмогильную надпись о прахе младенца Николая, сына московского купца Дурылина: 1885–1888 годы. Все сошлось по архивным документам и дурылинским мемуарам!
Стало быть, общий памятник стоит над захоронением Сергея Николаевича и его брата, Ирина Алексеевна покоится рядом в общей могиле с Анастасией Васильевной, при установке нового памятника писателю белый мраморный памятник с могилы брата был перемещен на могилу матери.
Все восстановилось, но так же прочитывается и вся творческая история Дурылина.
Москва всегда была в сердце писателя. Тяжкими были годы невольных разлук с Москвой — аресты и ссылки: Владимир, Челябинск, Томск, Киржач, пока в середине 1930-х не произошло обретение покоя в ближнем Подмосковье, в старинной дачной местности Болшево… В одной из записей, сделанных в Киржаче, Дурылин представлял: «Нет, не столько жить, сколько именно почивать «ближе к милому пределу». А может быть, и жить, дышать ветерком, тем, что колеблет старые березы над родными могилами, за 140 верст отсюда, на Даниловском кладбище…» Это, такое призрачное для 1930-го года упование сбылось как пророчество своей судьбы.
С.Н. Дурылин молодым вошел в противоречивую культуру «серебряного века»: сотрудничал в издательствах «Посредник», «Мусагет», был секретарем Религиозно-философского общества при М.К.Морозовой, написал вместе с ее сыном Микой Морозовым (знаменитым и по картине В.А.Cерова, и по заслугам в шекспироведении) роман «Соколий пуп» — едкую сатиру на «белибердяевых»; в 1950-е годы отчислял постоянную «пенсию» бедствующей в подвальной комнатке на Покровке Маргарите Кирилловне; привлек в литературу Бориса Пастернака, но и пережил разочарование его творчеством, выровнившееся в послевоенные годы; был в кругу «толстовцев» и общался со Львом Толстым, а в 1905-м году познал российскую тюрьму как революционер; провел интереснейшее исследование Русского Севера; опубликовал книгу «В школьной тюрьме» (1906) и всю жизнь занимался живой педагогикой, среди его учеников — гениальный артист Игорь Ильинский, литературоведы Кирилл Пигарев, Андрей Сабуров, священник Сергей Сидоров, религиозный писатель Сергей Фудель (сын о. Иосифа Фуделя)…
