Шли бои - [35]
Мы тем временем ушли в лес. Отряд расположился на отдых неподалеку от Санок. Через несколько дней мы узнали, что какая-то неизвестная группа рассчиталась со священником. После этого он уехал из Заляса.
Гитлеровцы не предпринимали новых попыток атаковать нас. Стало совсем темно. Кругом было тихо. Только со стороны помещичьей усадьбы доносился шум моторов. Мы внимательно следили за подступами к лесу. Пришло время действовать нам.
План прорыва кольца окружения был прост, но требовал мобилизации всех сил. Мы решили проползти между пулеметными гнездами в направлении Чулувек — Пшегиня. Затем бойцы должны были парами пересечь шоссе Краков — Рыбна. Сбор отряда — под высоким деревом, росшим напротив Чулувека. Гвардейцы знали здесь каждый камень, каждую межу.
— Ползти осторожно, не шуметь, — напомнил я. — Если же нас обнаружат, будем пробиваться через позиции противника.
Первая двойка — Казек и Метек из Чулувека — прошла. За ними двинулись Тадек и Володя. Затем с небольшими интервалами исчезли в темноте и остальные. Предстояло преодолеть более трех километров. В лесу остались Франек Капуста и я. Через некоторое время поползли и мы. У дерева нас уже ждали гвардейцы.
Внезапно темноту со стороны Белян прорезали яркие лучи света. Автомобильные фары? Да, это вспыхивали и гасли автомобильные фары. По шоссе двигались грузовики — подкрепление из Кракова. Их было двадцать шесть. Колонна направлялась к Санке, которая находилась в пяти километрах от нас.
Я приказал выступать. К рассвету мы вошли в Русоцицкие леса. Решили остановиться здесь на несколько дней и выслать разведку в окрестности Санки. Пошли Янек Касперкевич и Вненцек (Казек). Они хорошо знали этот район. Мы с нетерпением ждали их. Наконец они вернулись.
— Наши сначала решили, что немцы проводят учения, — стал докладывать Янек. — Только после того как немцы начали привозить раненых, они все поняли. Раненых доставляли в Рыбную. Тринадцать из них умерли.
Немцы, прибывшие на машинах, на рассвете начали наступление на лес вместе с солдатами, окружившими нас накануне. Открыли ураганный огонь. Убедившись, что партизан в лесу нет, бросились в Хшанувские и Олькушские леса, но там никого не нашли. Наш отряд, находился южнее, неподалеку от Вадовице. Гитлеровцы и жандармерия искали нас на северо-западе, в направлении Хшанува и Олькуша.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Удары по вражеским эшелонам
Отряд разбил лагерь в лесу около Русоцице. Уже долгое время, не переставая, лил дождь. Вода в Висле поднялась. В некоторых местах ее уровень доходил до верхнего края защитных валов. Ребята скучали. Им явно надоело сидеть в палатках. Как-то ко мне подошел Чарны.
— Ужасная погода, — сказал он. — Ребятам не терпится переправиться на правый берег Вислы и взорвать какой-нибудь эшелон с железнодорожным мостом в придачу.
— Вода слишком поднялась. Небольшой просчет — и все может плохо кончиться, — пытался возразить я.
Чарны не уступал:
— Мы хорошо знаем местность. Ночь для диверсии подходящая. Темная. Идет дождь.
Я молчал.
Подошли Метек, Тадек и Володя.
— Товарищ командир, такую ночь упускать нельзя, — сказал Володя.
— Нам обязательно повезет, — добавил Метек.
— Ну хорошо. Только с вами пойдет Касперкевич.
— Товарищ командир, разрешите взять динамита килограммов десять, — попросил Володя. — Сегодня сыро. Нужно заложить заряд помощнее.
— Да, килограммов десять, — поддержал Володю Янек.
Я понял, что ребята сговорились, и дал согласие.
— Только отойдите от места взрыва подальше, чтобы в кого-нибудь не угодило осколком. Сила взрыва будет большая.
— Есть, командир! — Янек щелкнул каблуками.
— Если приложите ухо к земле — узнаете, когда произойдет взрыв, — бросил на ходу Чарны.
Через минуту группа двинулась к Висле.
Прошло три часа. Вокруг было тихо. Бойцы прислушивались, приложившись к земле. Посты докладывали, что кругом все спокойно. Я приложил ухо к земле и вскоре услышал эхо далекого взрыва.
— Слышали? — спросили ребята.
— Великолепно.
— Удалось.
Остальную часть ночи никто не спал. Все ждали возвращения ребят. Вспоминали минувшие бои. Историю с динамитом.
— Малик и Фелюсь хитро поступили. Капсюли и бикфордов шнур из шахты «Кристина» спрятали в пчелиный улей, — вспомнил кто-то.
«Завхоз» Валек готовил закуску, а Ханыс — самогон. Ребята все не шли. Я подумал о планировавшейся переброске отряда на правый берег Вислы, о приглашении отряда викарием из-под Добчице. Он неоднократно передавал приглашение с доверенными людьми. Я пообещал, что мы придем.
Рассвет с трудом пробивался сквозь густой туман я тучи. Дождь лил как из ведра. Стоящие в дозоре бойцы напряженно всматривались в даль. Самой опасной преградой на пути группы была широкая, разлившаяся Висла.
Наконец с наблюдательного пункта подали сигнал — кто-то приближается к лагерю. Через минуту мы услышали три коротких свистка. Все повскакали с мест и увидели Чарного с товарищами. Ребята прошли почтя тридцать километров. Промокли до нитки. Чарны коротко доложил об операции. Она увенчалась полным успехом. Бойцы стали рассказывать о своих впечатлениях.
— Мост взлетел. Вагоны нагромоздились один на другой, — проговорил Янек.
В этой книге не говорится о заговорах и не раздуваются мифы до невероятных масштабов, но есть опровержения многих историй, которые отдельные биографы Фредди выдают за истинные. В ней нет домыслов – каждый факт перепроверялся не по одному разу. Автор встречался со всеми героями этой истории: с музыкантами и менеджерами Queen, с друзьями и родственниками Фредди – десятки часов интервью, дни и часы, проведенные в архивах и библиотеках, поиск новых источников и новых свидетелей. Прочитав эту книгу, вы узнаете, почему личная жизнь и смерть Фредди Меркьюри продолжают оставаться тайной и по сей день.
Академик Игорь Васильевич Курчатов (1903–1960) принадлежит к числу тех ученых, чьи труды и практические усилия определили будущее человечества. Благодаря ему Советский Союз сумел в сжатые сроки создать атомную, а затем и водородную бомбу, разрушив ядерную монополию США, начал создавать атомный подводный флот. Курчатов не только заложил основы мирного применения атомной энергии, но и открыл путь исследованиям по управляемым термоядерным реакциям. Несмотря на всемирное признание заслуг Курчатова и большое количество посвященных ему публикаций, многие стороны его жизни остаются неизученными и малоизвестными.
Александр Житинский провел на земле 71 год и 5 дней, оставаясь неизменно молодым, веселым и добрым.Он был писатель. Из самых-самых талантливых в Петербурге. В России. В наше время.А еще он был лирический поэт. Настоящий. Умелый и удачливый сценарист. Неутомимый издатель. Работал, как жил, – быстро. Спеша в будущее. С которым у Александра Николаевича был какой-то необъяснимый постоянный контакт, похожий на дар предвидения.Самуил ЛурьеОн был трудоголик и жизнелюб. Он в совершенстве познал сокрушительную силу смешного и лучше многих и многих понимал бесконечно печальное «над вымыслом слезами обольюсь».
«Не помню, в котором году, но, вероятно, это было в 1894, в первых числах июля меня очень просили приехать в Ильинское, под Москвой, к больному адъютанту Вел‹икого› Князя Сергея Александровича, З. Ф. Джунковскому, с которым мы до того одновременно служили в Преображенском полку. Болезнь была несерьезная, Джунковский лежал, и врачи не умели ему помочь – так думал он и его окружающие, но в сущности это было не так, излишне беспокоились его друзья…».
В книгу, посвященную жизни и творчеству Владимира Высоцкого, вошли воспоминания о нем друзей и родственников, товарищей по театру Л. Филатова, В. Смехова, А Демидовой и других. Кроме того, сюда включен текст интервью с В. Высоцким для телевидения в Пятигорске. Значительное место в сборнике отведено выступлениям В. Высоцкого на концертах.
Книга Татьяны Киселёвой погружает нас в атмосферу зарождения нового искусства движения — эвритмии. Рудольф Штейнер в тесном сотрудничестве с Марией Штейнер фон Сиверс создал основы для того, чтобы сделать видимыми речь и музыку в движениях человека. Татьяна Киселёва активно участвовала в развитии этого в Гетеануме /Дорнах, Швейцария/ и в сценических представлениях по всей Европе.Читатель может познакомиться с историей развития эвритмии, как и прикоснуться к ценнейшим указаниям Рудольфа Штейнера по отношению к русской эвритмии.