Шли бои - [33]

На востоке уже светлел край неба. Над землей стелился туман. Группы одна за другой исчезали в ложбинах, зарослях и высоких хлебах.

Мы с Зигмунтом отправились в Чернихув. Солнце еще не взошло, когда мы постучали к старым Планетам. Они уже не раз оказывали нам гостеприимство. Передохнув, стали думать, как лучше использовать динамит.

— Часть придется переправить в Жешувское и Силезско-Домбровское воеводства, — решил Зигмунт.

Договорились, что Владек Бохенек в кратчайший срок сделает для нашего отряда запалы и детонаторы. В полдень Зигмунт выехал в Краков.

Гвардейцы и члены партийной организации спрятали динамит в Чернихуве, Рыбной и других окрестных деревнях. Взбешенные гитлеровцы стали прочесывать леса вокруг Тенчинека и Кшешовице. Окружающие шахту районы проверили с помощью специальной поисковой аппаратуры. Дороги, ведущие к Кракову с запада и юго-запада, гитлеровцы перегородили колючей проволокой.

Шахта «Кристина» была надолго выведена из строя. Взрыв целого ящика динамита серьезно повредил ствол и оборудование шахтного двора.

Через несколько дней мы перенесли ящики с динамитом еще дальше, в окрестности деревни Русоцице около Вадовице, куда вскоре прибыл Чарны. Здесь было спокойно.

Охранял динамит отряд Чарного. Как и было согласовано с Зигмунтом, половину взрывчатки — двести килограммов — для Жешува, а также для подпольщиков силезского угольного бассейна, и пятьдесят килограммов для Кракова мы спрятали отдельно. За динамит, выделенный отряду, ответственность несли Чарны и товарищи Грая из Русоцице. Остальные ящики товарищи распределили по деревням.

Вскоре пришло сообщение от Зигмунта: взрыватели готовы и их можно забрать у Бохенека.

Через несколько дней командование округа организовало переброску динамита в Краков, Жешувское воеводство и угольный бассейн. Специалисты определили, что для подрыва эшелона достаточно пяти килограммов динамита.

Вскоре мне сообщили, что Янек Шумец со своей молодежной группой сконструировал бомбу с часовым механизмом. Бомбу эту подбросили на вокзал в Кракове, где она и взорвалась. Подпольщики выводили из строя паровозы с помощью динамитных шашек, замаскированных под куски угля. Их подбрасывали в тендеры.

Немцам не удалось раскрыть организаторов и участников операции под Тенчинеком. Уже на следующее утро начались аресты шахтеров. Чеховскому в последний момент удалось бежать. Жители Тенчинека и Заляса, которые наверняка видели наших людей, возвращавшихся с операции, не выдали их немцам.

Хладнокровие

В августе 1943 года я был участником совещания командиров десятого района и руководства IV округа. Во время этого совещания произошел случай, о котором я до сих пор не могу забыть. Мы собрались у Людовика Солтыка, который жил под самой крышей пятиэтажного дома номер четырнадцать по Скавиньской улице. Сидели тесным кружком в большой комнате и тихо разговаривали.

Напротив меня были секретарь окружного комитета Анастазий Ковальчик (Настек; деятель комсомола и Компартии Польши; в годы оккупации — член ЦК ППР, секретарь Варшавского комитета ППР, с июля по ноябрь 1943 г. — секретарь Краковского окружного комитета ППР. Впоследствии был арестован гестапо. 1 декабря 1943 г., находясь в тюрьме, покончил жизнь самоубийством) и начальник штаба округа Шибистый. Справа — Ковальский. У входа разместились Солтык, Станислав Немец из Кальварьи и еще несколько товарищей. Совещание затянулось. Обсуждали организационные дела района. Настек рассказал о планах на ближайшее будущее и предложил изыскать возможности расширения партизанской борьбы и партийной работы.

Участники совещания говорили о недостатках в организации подпольной работы и старались найти пути их преодоления.

В комнате было очень жарко из-за того, что солнце сильно нагревало черепицу, но никто не обращал на это внимания. Снаружи никаких звуков не доносилось.

Вдруг дверь в соседней комнате распахнулась, и послышался плач Метека, сына Солтыка.

Все стали прислушиваться к тому, что делается за стеной. Сомнений не было: там находились немец и еще кто-то, говоривший по-польски. До нас долетали обрывки разговора.

Как мы узнали позже, в комнату к жене Солтыка вошел немецкий жандарм в сопровождении темно-синего полицейского. Увидев их, женщина взяла на руки маленького Метека и тихонько ущипнула его. Мальчик начал кричать. С каждой минутой крик усиливался. Гитлеровец приблизился к женщине и спросил, почему он так дерет глотку. Темно-синий полицейский перевел.

— У ребенка тиф, — пояснила жена Солтыка.

Как только полицейский перевел, гитлеровец бросился к двери. Темно-синий тотчас же последовал за ним. Мы с облегчением вздохнули.

Когда совещание кончилось, Солтык достал из тайника два хорошо смазанных пистолета и несколько патронов. Положил все это на стол передо мной.

— Это для вас, Михал. Пригодится вашим ребятам, — быстро проговорил он.

Я подумал о своих бойцах. Каждый из них мечтал иметь хорошее оружие. Невольно вспомнились ссоры, которые нередко возникали из-за какого-нибудь пистолета. «Это хорошая зависть, — думал я. — Она исчезнет, когда мы получим достаточное количество оружия». Но это время было еще далеко.