Шли бои - [23]

— Командир! — неожиданно закричал Парасолька, задержавшийся у воды. — Идите сюда. Посмотрите, какая добыча!

Я подошел к нему. Парасолька с трудом вытягивал сеть, в которой трепетало десятка полтора рыбин. Подбежавшие бойцы положили рыбу в вещевые мешки. Мы двинулись дальше. Слева и справа виднелись крытые соломой и черепицей дома. Рассветало.

— Шире шаг, — потребовал я.

Стахак, который шел во главе колонны, ускорил и без того широкий шаг. До леса оставалось около километра. Стало совсем светло. Но мы уже достигли опушки и скрылись в спасительной тени.

Я осмотрелся. Нас окружали лиственные деревья, густые заросли. Невдалеке протекал ручей. Возле него ребята устроили самую настоящую баню. Русло ручейка углубили и перекрыли плотиной. В образовавшемся водоеме все и помылись.

Потом мы развели костер. Варили и жарили рыбу. Уха получилась великолепная.

Стахак, Шумиляс, Касперкевич и я провели небольшое совещание. Решили предстоящей ночью провести какую-нибудь операцию. Но для этого следовало изучить местность. Несколько бойцов по двое отправились на разведку. Через какое-то время они вернулись. Рассказали, что за опоздание сдачи продовольственных поставок над жителями окрестных деревень издеваются гитлеровцы и темно-синяя[7] полиция. Крестьян избивают даже за сбор в лесу хвороста. Бойцам удалось также узнать, что в Забежуве находится малочисленный пост полиции. В лесных сторожках хозяйничают немцы. Мы решили подготовиться к операции. Отделение под командованием Тадека Грегорчика должно было напасть на полицейский пост и разоружить его, потом напасть на почту и забрать у немцев то, что могло пригодиться отряду. Двум другим отделениям под командованием Стахака предстояло овладеть лесными сторожками. Установили место сбора после операции и время возвращения. Я отдал последние распоряжения, подчеркнув, что операцию нужно провести без единого выстрела. Стахак взял с собой Ханыса. Тот хорошо говорил по-немецки.

Отделения отряда скрылись в лесу. Я остался с несколькими бойцами. Расставленные посты не снимал. В их задачу входило немедленно давать знать обо всех изменениях на местности. Время шло. Начало смеркаться. Неожиданно до меня донесся окрик одного из постовых:

— Стой! Кто идет?

Ответа я не услышал. Через несколько секунд зашелестели кусты и перед моим взором предстали Стахак с бойцами, а с ними лесничий-немец с худым морщинистым лицом. В поблекших глазах таился плохо скрываемый страх. На нем была форма лесничего, и хотя он слегка горбился, военная выправка выдавала себя.

— Мы привели начальника здешнего лесничества, — доложил Стахак. — Этот фюрер — австриец по происхождению, участвовал в первой мировой войне, будучи штабным офицером.

Я начал задавать лесничему вопросы. Переводил Ханыс. Спросил его фамилию. Потом сказал:

— Вы грабите польские леса, издеваетесь над жителями. Схватили вас в чужом доме. Как назвать такого человека?

Немец заморгал. А когда Ханыс перевел ему мои слова, всхлипнул.

— Я австриец. На службу меня взяли насильно. Не моя вина, что я здесь, — заскулил он.

— Я сам видел немцев, — продолжал я, — которые отказались подчиниться Гитлеру. В них пробудилась совесть. Они говорили «проклятый Гитлер». Вы же…

— Я здесь не останусь, — перебил он меня. — Скажите только, сохраните ли вы мне жизнь. Я завтра же уеду домой. Это все, что я могу сделать.

Мог ли я ему верить?

— С вами ничего не случится, но при двух условиях. Первое — вы не останетесь в пуще дольше сорока восьми часов. И второе — вы будете сопровождать нас до того момента, когда мы перетряхнем последнюю лесную сторожку. Вы должны вести себя так, чтобы лесничии отдали все имеющееся у них оружие, боеприпасы, снаряжение, включая мундиры, а также продовольствие и деньги. Жители окрестных деревень, естественно, не должны подвергаться преследованиям.

Немец согласился на все. Я велел ему проводить нас до ближайшей лесной сторожки.

Идя по лесу, мы расспрашивали его о расположении различных объектов, принадлежащих лесничеству, о том, кто в них может находиться. Он не пытался ввести нас в заблуждение. Уже через четверть часа, добравшись до первой лесной сторожки, мы убедились в этом. Местный фюрер сильно постучал. Через несколько минут в одном из окон загорелся слабый свет. Заскрипели двери — и мы услышали мужской голос. До нас донеслись проклятия на немецком языке и грубый окрик:

— Кто там?

— Открой, это я, Ганс, — ответил фюрер.

Заскрежетал ключ в замке — и на пороге появился высокий мужчина в пижаме, лет пятидесяти. В руке он держал карманный фонарь. Увидев шефа в таком окружении, он явно удивился.

— Франк прислал контроль, — объяснил фюрер, показывая на нас.

Бойцы тотчас же бросились осматривать дом.

— Оружие, боеприпасы и мундиры сдать в течение десяти минут, — передал Ханыс мой приказ потрясенному лесничему.

Тот завертелся. Положил на стол две двустволки. Патроны. Ребята тем временем вытащили из шкафа мундиры.

— Вы получите по заслугам, если будете обижать жителей, — обратился я к лесничему. — Ханыс, переведи ему это.

Гитлеровец уже донял, с кем имеет дело, и поэтому даже не пытался противоречить.