Шли бои - [21]

— Сегодня в каменоломни приехали гестаповцы. Пробыли целый день. Это они так избили нас! — рассказывала женщина.

— Чего они от вас хотели? Сколько их было?

— Вызывали по нескольку человек в контору. Спрашивали, почему медленно работаем. «Слабая производительность», — кричали они. Меня, как и других, избили резиновыми дубинками. Били куда попало — по лицу, голове. Они должны остаться там до завтра.

— Сукины сыны, — процедил сквозь зубы кто-то из бойцов.

— Возле каменоломни есть вилла. Там они и остановились.

Я остановил отряд и отозвал Стахака, Янека и Метека, чтобы посоветоваться. Приняли решение — захватить гестаповцев на вилле. Распределили задания. Группа Касперкевича вместе со Стахаком ворвется в дом. Я же с остальными бойцами окружу здание. Ребята вмиг собрались в путь.

Отряд приблизился к ярко освещенной вилле. Мы изучили подходы к ней. Обратили внимание на телефонные провода.

— Франек, обрежь их, — сказал я.

Франек тотчас же снял сапоги, засунул за пояс топор, поплевал на ладони и как кошка взобрался на самый верх столба. Провода полетели на землю.

Я отдал последние приказания:

— Группа из пяти человек со Стахаком и Янеком ворвется в дом. Действовать решительно. Малейшее движение у гестаповцев — стрелять, но только прицельно!

Бойцы окружили виллу. Я залег напротив главного входа с гранатой в руке.

Стахак и Янек с остальными бойцами подошли к двери. Все вместе налегли на нее плечами — и она с треском поддалась. Полетели оконные стекла.

— Хенде хох!

Трое гестаповцев, застигнутые врасплох, подняли руки вверх. Ребята поставили их к стене, обыскали, отобрали оружие.

Что дальше? Приказ мог быть только один — расстрелять. Приговор привели в исполнение. Виллу разгромили. Отряд быстрым маршем отошел к лесам Ойцува. Открытые поля, дома мы обходили стороной.

Смерть шпиона

В течение всей ночи мы поддерживали довольно высокий темп марша. Ребята держались хорошо. Никто из них не жаловался на усталость. Шли молча. Стахак запретил разговоры. Час проходил за часом. Погода благоприятствовала переходу. Ночь была теплая, тихая, светлая. Рассвет застал нас у Ойцувских лесов. Двигаться дальше было небезопасно.

В Ойцувских лесах, рассеченных оврагами, легко было скрыться. То тут, то там белели выступы скал. Мы свернули к леску у пологой скалы. Здесь решили переждать до сумерек. Из леска хорошо было видно в бинокль местность на расстоянии нескольких километров. Это был отличный наблюдательный пункт.

Взошло яркое солнце. На небе ни облачка. День обещал быть теплым. Кусты и деревья, покрывала молодая светлая зелень. Мы вдыхали свежий утренний воздух. Кое-кто из бойцов чистил оружие. Другие, привалившись к скале, дремали. Солнце поднималось все выше. Вдруг всех нас поднял крик бойца, наблюдавшего за местностью в бинокль:

— Немцы!

Я поднес бинокль к глазам. В первый момент не увидел ничего, достойного внимания. Передо мной были горы, леса и поля. Но вот ниже показалась белая лента дороги. Немцы! Целая колонна автомашин. Одна, вторая, третья… Я перестал считать. За колонной тянулась полоса пыли. Серые фигуры солдат вермахта подскакивали и наклонялись то вправо, то влево, словно куклы. В бинокль их можно было даже сосчитать. Автомашины же были видны невооруженным глазом. Среди них были и легковые. Дорога вела к Олькушу. Гестапо, армия и полиция, очевидно, спешили в направлении к Олькушским лесам. Голову сверлила мысль: эти автомашины с солдатами и полицией идут в погоню за нами. Пусть едут.

Может быть, они намеревались прочесать лес? Но ни одна машина не остановилась на дороге, от которой нас отделяло около трех километров.

В нашем распоряжении оставался почти целый день. Возможны были всякие неожиданности. Поэтому мы ни на минуту не прекращали наблюдения за местностью. Не забывали и о подозрительном капитане НКВД.

Отряд был приведен в боевую готовность. Капитан все это время вертелся около Володи, явно стремясь завязать с ним более близкие отношения. Но это меня не беспокоило — в Володе я был уверен.

Время текло медленно. Мы были в относительной безопасности, но все же находились не так уж далеко от места нашей последней операции. И это не давало мне и Стахаку покоя. Но в тот момент мы не могли ничего сделать. Оставалось терпеливо ждать, пока солнце не скроется за горизонтом. Ребята слонялись по лагерю. Вели тихие разговоры.

Когда стемнело, отряд направился к большому лесу. Там решили, что делать дальше. Дорогой бойцы доедали последние куски хлеба. Добрались до лесной опушки. Передохнули.

Лес подходил уже к границам Ойцува. У дороги приютилось несколько изб. Я послал часть бойцов под видом торговцев купить что-нибудь у крестьян. Через некоторое время они вернулись с припасами. Наш «завхоз» Валек поделил все на равные части.

Решили послать связного в Краков. Выбор пал на маленького Казика. Он получил точные инструкции. Прежде всего ему надо было встретиться с Валей. Ей же предстояло связаться с командующим Краковского округа Гвардии Людовой — Болеславом Ковальским (Зигмунт) и передать ему сведения от нас. Не исключалось, что они придут на встречу с отрядом. Товарищи из округа, очевидно, беспокоились — давно не имели от нас известий. Встреча должна была состояться недалеко от Коцмыжува, в густом сосновом леске. Валя знала его расположение.