Шкура литературы. Книги двух тысячелетий - [37]

Одного только не боялся По: бояться смерти. Напротив, его измученное сознание призывало ее. А это, кстати, дает человеку власть над людьми: кто готов умереть – станет командиром (в данном случае создателем произведений, которые возымеют нередко гипнотическую власть над читателями).

Без сомнения, По стремился быть или стать Человеком Без Пола (как самые фантасмагорические, кстати, писатели в мировой литературе: Свифт, Гоголь, Кафка, Платонов и кое-кто еще). В приземленной и грубо прагматической Америке тех лет он был вынужденно и намеренно утончен и «перегрет» (чтобы собственной повышенной температурой как бы компенсировать пониженную температуру окружающей культурной среды).

Спрашивается: нам это зачем?

Ну, во-первых, чтобы понимать, что нормальность является не врожденным свойством, а результатом усилий и труда – легкое помешательство и скорая смерть в любой момент поджидают нас на расстоянии вытянутой руки.

Во-вторых, По – повелитель древних ужасов и страхов, не чуждых всему живому. Он сумел придать им безупречные визионерские формы: океанский водоворот, маятник-секира, оживающие трупы и пробуждение в могиле, замурованный кот с окровавленным ртом, обезьяна-убийца (образ, докатившийся до Кинг-Конга и диснеевских мультяшек), пугающие маски и помещения и т. д. и т. п.). Кому другому, кроме алкоголика и опиомана По, под силу было вывести все эти пугала на свет? Это – как прививка, самому писателю стоившая горестной жизни и смерти в сорок лет. Кстати, смерть По имеет все приметы сюжета для небольшого рассказа в жанре гротеска, который он так любил.

Собравшись жениться в Ричмонде, как уже говорилось, на своей овдовевшей, обманным образом похищенной у него в юности первой любви, а на ее деньги издавать свой «великий американский журнал», он балансирует на грани принятого решения. Под Нью-Йорком он оставил совершенно без средств свою тетку и тещу в одном лице – одну из тех, что заменяли ему в жизни мать. По его мысли, она должна жить в его новой семье – «невеста» сама написала ей об этом письмо. Перед уже объявленным бракосочетанием По намерен съездить на день в Филадельфию, чтобы отредактировать за сто долларов поэтический сборник знакомой графоманки, оттуда в Нью-Йорк, чтобы, расплатившись с долгами, забрать с собой бывшую тещу, – и тогда уж под венец. Когда вспоминают, что накануне отъезда он был трезв, не учитывают, что он мог находиться под воздействием опия (о чем свидетельствуют некоторые странности поведения, напугавший невесту лихорадочный пульс и внезапное отплытие в четыре часа утра пароходом в Балтимор). По свидетельству друзей, в Балтиморе он был уже пьян и пропал на пять дней.

В день выборов в конгресс и законодательное собрание штата случайно он был обнаружен газетным набойщиком в невменяемом состоянии, в испачканной и рваной одежде в гнусной таверне. Подобран на тротуаре без сознания приятелями и доставлен в местную больницу. Предполагают, что пять предыдущих дней он провел в одном из «курятников» – накопителей, куда организованные шайки «охотников за голосами» сгоняли и сволакивали бродяг и пьяниц, опаивали, а затем тащили на выборы, заставляя голосовать по нескольку раз. В больнице По бредил и буйствовал, кричал, что лучшая услуга, которую могли бы оказать ему друзья – это пустить пулю в его несчастную голову. В минуту просветления жена врача прочла По вслух главу XIV Евангелия от Иоанна и пошла шить ему саван. Бред продолжался. Умер По ночью в больнице на четвертый день, и последними его словами были: «Господи, спаси мою бедную душу».

Халат Обломова

В воображаемом музее литературных предметов – где в читательской памяти хранятся три карты Германна и дуэльный пистолет Онегина, шинель Башмачкина и дорожная шкатулка Чичикова, топор Раскольникова и ланцет Базарова, полковое знамя Болконского и линзы Безухова, галоши Беликова и удочка Тригорина, набоковская коллекция бабочек и несгораемая рукопись булгаковского романа – обломовский халат занимает почетное видное место.

Гончаров написал и другие замечательные книги («Обыкновенная история», «Фрегат „Паллада“», «Слуги», «Мильон терзаний»), но его «Обломов» – особая статья, потому что это великая книга, затрагивающая самые глубинные проблемы человеческой экзистенции, проникающая на ее базовый, «нулевой», исходный уровень, где звучит один-единственный вопрос: быть или не быть? Или так: зачем? Поэтому это не история о русском барине-лежебоке и никакой не социально-психологический роман (как упомянутая «Обыкновенная история»), но антропологическая притча. И не карта Российской империи могла бы послужить материалом для просторного обломовского халата, но карта звездного неба, как ни пафосно это звучит (не случайно Гончаров порой вынужден призывать на помощь то русского богатыря, обломовского тезку, то самих Гомера и Платона). Удивительное дело: роман очень неровно написан, местами просто провально, но это не имеет существенного значения, потому что писатель попал в жилу – в самый нерв чего-то, что и наименованию-то поддается с большим трудом.

Но попробуем разобраться по порядку.