Школа для негодяев - [12]

— Благодарю вас, мистер… — Грегсон опять сверился с журналом, — Банстед. Как видите, перед вами перечень правил, которых мы попросили бы вас придерживаться в стенах школы. Я рассчитываю… В чем дело? — Директор вздернул брови, увидев поднятую руку Четырехглазого.

— Я не умею читать, — заявил тот, и класс немедленно наполнился смехом и улюлюканьем.

— Не умеешь читать? Ты же в очках!

Четырехглазый с жаром принялся доказывать, что это не имеет значения. Грегсон вздохнул и сказал, что в таком случае зачитает правила вслух.

— Правило номер один: не выходить за территорию школы без разрешения. Правило номер два: употреблять выпивку и траву до пяти часов вечера не разрешается; наркотики класса А запрещены категорически. Правило номер три: применять, а также носить с собой на территории школы или вне ее какое бы то ни было оружие запрещено. Правило номер четыре: все, что находится в собственности школы, должно оставаться на своих местах. Правило номер пять: запрещается обсуждать вопросы, касающиеся обучения и воспитания в школе Гафин, с посторонними и ОСОБЕННО С РОДИТЕЛЯМИ. Правило номер шесть: ученики обязаны подчиняться преподавательскому составу БЕСПРЕКОСЛОВНО. Правило номер семь: в случае, если кто-либо из посторонних лиц начнет проявлять интерес к подробностям школьной жизни в Гафине, ученики обязаны немедленно доложить об этом преподавателям… Что непонятно? — Грегсон посмотрел на Рыжего, который вытянул руку.

— А зачем это, сэр?

— Читай правило номер шесть. Так, на чем я остановился… Правило номер восемь: любое задание преподавателя должно быть выполнено в установленный срок. Опоздания не допускаются, оправдания не принимаются. Правило номер девять: сексуальные контакты между учениками запрещены (последняя реплика вызвала непристойный гогот). Тише, тише. Ученики, которые… Тихо, я сказал! Ученики, которые будут уличены в том, что клеят кого-либо из своих товарищей, вылетят отсюда в мгновение ока, а их родителям будет направлено письмо с объяснением причин отчисления из школы.

Прежде я никогда не слышал выражения «клеить» кого-то, но теперь употребляю его довольно часто.

— Правило номер десять: фамильярность не допускается, — продолжил директор. — Никаких имен, обращаться друг к другу только со словом «мистер». Я — мистер Грегсон, это — мистер Фодерингей, это — мистер Банстед. А ты, то есть вы — мистер Уильямс, — сообщил он Шпале.

— Э-э-э… а почему? — задал вполне логичный вопрос Шпала.

— Почему? А почему бы и нет? Вы — мужчины, не так ли? Начните называть друг друга соответствующим образом и сами почувствуете разницу.

Шпала сказал, что не прочь попробовать, мы все равнодушно пожали плечами, хотя не восприняли слова Грегсона всерьез, и это лишь доказывает, как мало мы понимали. Поверьте, не стоит недооценивать значения слова «мистер».

— И последнее. Это, в общем, даже не правило, а разумный совет: не распускайте сопли. Сносите наказание молча, как положено мужчинам.

Суровость в голосе Грегсона заставила нас затаить дыхание. Мы вдруг осознали, что наказаний будет предостаточно.

— Итак, надеюсь, вам все ясно. Даю пять минут на изучение правил, после этого сдаете листы. Мистер Банстед, в классе девятнадцать человек, то есть, вы должны собрать девятнадцать экземпляров правил. Если количество не совпадет, получите втык. Понятно?

Я кивнул, решив, что париться особо нечего. Пять минут назад я раздал девятнадцать листов бумаги, значит, девятнадцать и соберу, ничего сложного. По крайней мере так мне казалось, но когда я пересчитал переданные на первую парту листы, выяснилось, что их всего восемнадцать.

— Кто не сдал правила? — спросил я, оглядывая класс, и заново пересчитал листы.

— Проблемы? — поинтересовался Грегсон.

Я снова обвел глазами класс и узрел на физиономии Бочки ту же улыбочку, которой сам наградил его пятью минутами раньше.

— У меня на столе всего восемнадцать листов, — констатировал Грегсон.

Я уже совсем собрался сказать, что это все происки Бочки, который хочет, чтобы я тоже заработал тумак, но тут вдруг до меня дошло, что именно за это я и схлопочу, точней, схлопочу гораздо сильнее, поскольку тумака не избежать в любом случае.

— Да, — мрачно подтвердил я. — Сожалею.

Мысленно повторяя правило номер десять, я подставил Грегсону плечо, он как следует треснул. Моя рука на несколько секунд занемела, а из глаз брызнули слезы. Удар был приличный и болезненный, но не больнее тех тумаков, которые мальчишки раздают друг дружке на всех пустырях и улицах страны. Я смахнул слезы рукавом, выдохнул и двинулся было к своей парте, когда Грегсон меня остановил.

— Мистер Банстед, мне нужен недостающий экземпляр правил. Будьте добры, положите его мне на стол, ведь вы, кажется, знаете, где он.

— Хорошо, — твердо сказал я, подошел к Бочке и вышвырнул его из-за парты. Я месил жирнягу ногами до тех, пока пропавший листок не лег мне в руки. Неожиданным было то, что вылетел он не из-под Бочки, а из-под Рыжего, который извинился за то, что решил оставить экземпляр себе по причине слабой памяти. Бочка с раскровяненным носом злобно сверкнул обоими подбитыми глазами и обозвал его гадским клоуном, давая понять, что позже разберется с ним по всем статьям.