— Эй, красавчик! Не скучно?
Блондинка, сидевшая за соседним столиком, кричала во весь голос, но из-за грохота этой идиотской музыки слышал я ее с трудом. Как, черт возьми, умудряются спать граждане в соседних домах? За время, проведенное в этом клубе, я уже несколько раз начинал всерьез прикидывать — сколько же может нынче стоить слуховой аппарат? Сомнений в том, что после сегодняшней ночи он мне понадобится, не возникало.
— Красавчи-ик! Я с кем разговариваю?
Выбравшись из-за стола, решительная блондинка направилась в мою сторону. Ну-ну. Красавчик, говоришь? Я пригубил из стакана и поудобнее устроился в кресле. Пока она вышагивала между столиками, я успел подумать, что вообще-то к двум часам ночи набралась она довольно прилично. Интересно — алкоголь или экстази? Судя по тому, как тщательно она огибала стулья, скорее все-таки алкоголь. Нависнув надо мной так, чтобы я убедился: бюстгальтер она не носит — незачем ей бюстгальтер, и так все в порядке, — неожиданная собеседница старательно выговорила:
— Дай сигарету.
— Не дам.
— Что, — удивилась она, — неужели не угостишь даму?
— Ты не моя дама, а я не твой кавалер. — Я взял со стола сигареты и убрал в карман плаща. Черт, скорее все-таки экстази. Терпеть не могу наркотики.
Блондинку я заметил сразу, как только вошел в клуб. И тогда же я заметил ее спутника, невысокого пижонистого мужичонку с китайским лицом. Сперва я решил, что насчет китайского лица мне показалось. Ну откуда, скажите, в этой дыре настоящий, заграничный китаец? Однако, сев неподалеку и приглядевшись повнимательнее, я убедился — нет, все без обмана, китаец настоящий. Блондинке на вид было года двадцать два — двадцать три, китайцу явно за шестьдесят, плюс нездоровый цвет лица — наверное, больная печень. Зато золотые часы, шелковый галстук, перстень с рубином. Минут десять назад китаец, болезненно морщась от сумасшедшего грохота, прошагал по направлению к туалету и что-то там застрял. Интересно, а есть у них в Китае рэйв? Если нет, то с непривычки бедняге, наверное, трудновато.
Блондинка успела приземлиться в кресле напротив и попыталась затеять под столом некие незримые миру эволюции в пространстве. Я отодвинулся так, чтобы она не могла до меня дотянуться, и еще раз пригубил из стакана.
— Слушай, ну дай ты мне сигарету, не будь жмотом! А на этого желторожего не обращай внимания. Это я так, для дела. Ну да. Ну, допустим, он — важная птица. Мне-то что до этого? Может, я с тобой хочу посидеть. Могу?
Судя по тому, сколько оставалось у меня денег, стакан был на сегодня последним. Решив не спешить, я отставил его в сторонку, закурил и пустил колечко дыма. В спертом воздухе лететь ему было некуда, и оно печально растаяло. Все-таки, наверное, это алкоголь. От экстази язык так не заплетается.
— Слу-ушай, — захныкала она, — ну не молчи ты. Чего молчать-то? А то я ведь могу и…
Я сидел спиной к выходу, однако, учитывая то, как резко она замолчала, а под столом воцарился абсолютный покой, я понял: из туалета возвращался китаец. Теперь блондинка улыбалась во весь рот. Глядя на нее, любой идиот мог понять — без друга она скучала и белый свет был ей не мил, а вот теперь он вернулся и счастью нет границ. Друг же, не обнаружив подруги там, где он ее оставил, потерянно замер прямо посреди зала. Этакий вполне приличный китаец. Клубный пиджак, очки в модной оправе. Чего его занесло в этот «Мун Уэй»? Тем более что правую руку китаец не отрывает от бока. Прав, ой прав я был насчет его печенки. Конечно, потирает он ее как бы невзначай, так, чтобы блондинка не заметила, но то, что болит у него печень, — это точно. Разглядев наконец свое белоголовое сокровище за моим столиком, он семенящими шагами подошел к нам и уперся мутным взором куда-то мне в подбородок.
— О, Ли, наконец-то! Ну где ты был? Я так соскучилась, — заворковала блондинка.
Китаец не сводил с меня глаз, и она тут же добавила:
— Познакомься, Ли, это мой школьный товарищ.
Я покосился на китайца. Любому было понятно, что насчет школы блондинка погорячилась. Я, конечно, мог быть второгодником, но не в каждом же классе! Впрочем, если эта версия и показалась китайцу сомнительной, то виду он не подал.
— Здьяствуйти, — неожиданно тоненьким голоском произнес он. — Осень йад, осень йад. Вы с Анзыликой дьюзья?
Ага. Значит, блондиночку мою любвеобильную особо близкие друзья зовут Анжеликой. Пошло, девушка, пóшло и неоригинально! Как же, интересно, фамилия-то твоя, маркиза ангелов? Хорошо, если Баттерфляй (Анжелика де Баттерфляй — звучит, а?), а если совсем наоборот — Кузькина? Такое сочетание далеко не каждый кавалер проглотит. Впрочем, на вопрос китайца я все же утвердительно кивнул — в том смысле, что да, мол, Анжелике я друг, и еще какой. Все мы тут друзья и подруги.
— Осень пьиятно, осень пьиятно. — Китаец говорил по-русски медленно, но все равно казалось, что он жутко суетится. — Будим знакомы. Ли Гоу-чжень, бизнесмен из Китая. А вы?
